До тех пор, пока Катька с мужем Никитой не ссудили его из Москвы деньгами, чтобы «не класть все яйца в одну корзину» и приобрести страшно доходные акции питерских инвестиционных фондов, дядя Жора пытался очаровать моего отца грандиозными проектами.
Например, экскурсионные полеты на дирижаблях к Северному полюсу для мировой элиты. Такой специальный дирижабль с ядерной энергетической установкой и катапультирующимися креслами на случай аварии. Плюс комфортабельная собачья упряжка для каждого путешественника с обогревом ног, маленьким баром и ультразвуковой пушкой для отпугивания белых медведей. Сначала элита пьет на высоте трех тысяч метров коктейли и горячий шоколад, любуется северным сиянием, танцует фокстроты, затем спускается на Северный полюс, где устраивает гонки на собачьих упряжках и стрельбу по тарелочкам. Одним словом, отдых в экстремальном режиме. Срок окупаемости дирижабля — три года. Оставалось найти кредит в несколько миллионов долларов — и вперед! Дядя Жора с отцом сидели бы в особой кабине пилотов-наставников, мы с Катькой командовали бы стюартами и оркестром, а мама с тетей Зиной — бортовым рестораном «Мишка на Севере». Такое семейное акционерное общество.
Отец сказал, что если ему поручат, он готов выполнить некоторые расчеты по дирижаблю и собачьим упряжкам, но быть воздушным извозчиком пусть даже и для элиты, он не намерен.
Тогда дядя Жора покряхтел и предложил идею попроще — начать подъем дорогостоящих цветных металлов со дна Ладожского озера, используя рассекреченные военно-морские карты.
На дне Ладоги с довоенных времен лежали медные кабели в толстой свинцовой оболочке. Перед началом блокады Ленинграда их перерубили в нескольких местах, чтобы не достались врагу. На картах расположение обрубленных кабелей указывалось с точностью до метра.
Стоило наладить намотку кабелей на барабаны, разделку и переплавку плюмбума на береговом заводике, и первый железнодорожный эшелон с тускло мерцающими слитками готов к отправке в Прибалтику. Сотни тонн ценного металла легко превращаются в валюту. Плюс чистая медь самих кабелей, которую можно вывезти вторым эшелоном. Оставалось создать акционерное общество и продавить идею в Смольном, где у дядьки с давних времен были крепкие позиции. Академик Сергей Сергеевич, по-прежнему не покидавший Комарово, обещал помочь с кредитом и плавильными чанами. Он же обещал специальное судно для подъема кабелей.
Отец отверг и эту идею, — из-за присутствия прибалтийских партнеров она показалась ему не патриотичной. К тому же, дядька не смог убедить окруженье Собчака, что пришло время легко и безболезненно расстаться со свинцовым военным прошлым.
— Консерваторы! — возмущался дядя Жора. — Ретрограды! Или на них мировое лобби надавило. Опасаются снижения цен на свинец…
Отец с притворным сочувствием сказал, что скорее всего виновато свинцовое лобби.
Предложив еще несколько прожектов, среди которых запомнились создание всемирного платного музея вечных двигателей и цеха по выпуску пляжных шляп-бумерангов и, не найдя поддержки брата-близнеца, дядя Жора занялся размещением капиталов в питерских инвестиционных фондах, что вызвало у моего отца нескрываемое недовольство. Какое-то время отношения между братьями были на грани идеологического разрыва.
— Ишь, миллионер выискался! — фыркал отец. — Давно ли в институте марксизма-ленинизма отличником был, а теперь, пожалуйста, — частная собственность основа производства! «Деньги должны трудиться!» Вот она, пагубная сила золотого тельца!
— Потише, потише, — просила мама. — Не хватает вам на старости лет рассориться!
— Я свои убеждения на импортную колбасу не меняю! — распалялся отец. — Жили без нее восемьдесят лет и еще столько прожили бы! А она кое-кому, как свет в окошке!
Дело дошло до того, что отец припомнил дяде Жоре какой-то мячик, в одиночку стыренный им у пионеров, а дядя Жора — детскую тетрадку с марками, которые собирали вместе, а «Досталась она тебе, Сереженька!»
Позднее мы безуспешно пытались разобраться, кто же услышал сетования дяди Жоры о саксофоне, — Господь Бог или тот, чье имя еще в девятнадцатом веке запрещалось цензурой Святейшего Синода к напечатанию. Лично я убежден, что Господь Бог услышал дядижорину фразу: «Вот, Бог даст, подкоплю деньжат и куплю саксофон. Тогда вы узнаете, что такое настоящая музыка!..», и принял соответствующие меры. Именно так, — достаточно взглянуть на результаты.