- Она – ничто. Серая мышка, не имеющая ничего за душой. Ты думаешь, что она любит тебя? А мне кажется, что чувствами там и не пахнет. Вот ни капельки. Просто, девочка увидела возможность неплохо устроиться в жизни. За твой счет, между прочим.
- Прекрати, - голос Димы звенел от гнева.
- Оля! – окрик Сергея не уступал.
- И я не солгала этой твоей Даше ни единым словом. Ни единым, сынок! Она и так все прекрасно понимала. Не могла не понять, что ты ей не пара. И потому ушла. Честно говоря, я думала, что она будет кусаться, огрызаться, денег больше потребует. Но нет, девочка попалась умная. Слишком умная и сама поняла, что намного проще сейчас исчезнуть с горизонта, чем потом расхлебывать…
- Я не намерен это слушать и дальше, - Дима схватил сумку и закинул ее на плечо, развернулся к матери. – Ты сейчас все правильно говоришь, мама. И когда Лизу под Черкашина толкала, тоже - поступала правильно. Только вот, что получилось в итоге? Об этом ты не думала? Ты не подумала, что твоя навязчивая идея решать все и за всех привела к тому, что Лиза теперь в больнице? Она ведь не оправится. Не сразу, по крайней мере. И дело здесь не в наркотиках или алкоголе, мама. Не в этом совсем. Дело в тебе!
- Ты о чем? – Ольга удивилась.
- О чем? О том, что эта тварь, которую ты Лизе в мужья прочила, виноват в произошедшем с ней. Он начал проявлять инициативу. И вот я думаю, не ты ли подтолкнула его к этому? Не ты ли дала понять, что он может пойти даже на крайние меры, ради того, чтобы ваш план выгорел?
- Я? – Ольга все еще не понимала, о чем говорит сын. Но в памяти вдруг отчетливо прозвучали ее собственные слова: «Не мне вас учить, Антон. Будьте мужчиной!»
- С меня хватит, - Дима тряхнул головой и подошел к двери. Взялся за ручку и лишь только на пороге обернулся. Посмотрел на мать. – Я устал от того, что ты вмешиваешься. Постоянно и бескомпромиссно. Ты моя мама, я люблю тебя и не собираюсь отказываться от этого. Но свою жизнь, я буду строить так, как мне того хочется. И ошибки я буду совершать. Сам, мама. Свои собственные ошибки. Потому что тогда, мне кроме себя, некого будет винить. Всего хорошего. Отец, я позвоню, как только что-то станет известно.
С этими словами, Дмитрий Абвинцев покинул кабинет отца, прошел через холл и спустя несколько минут его автомобиль уже выезжал из подземного гаража.
Ольга стояла, в задумчивости закусив губу. Она смотрела прямо перед собой, пытаясь разгадать тайный смысл слов сына.
- А теперь мы с тобой поговорим о Черкашине, - тихо, но твердо произнес Сергей. – Ты откуда его выкопала?
- Что? – Ольга перевела несколько расфокусированный взгляд на мужа.
- Я спрашиваю, откуда он вообще появился, Черкашин этот?
- Эээ… Лариса нас познакомила, - честно призналась Ольга.
- Лариса, значит, - кивнул Сергей и нарочито мягким голосом поинтересовался, - а ты всех прихвостней своей подружки теперь будешь в семью тащить?
- Да что вы все ко мне привязались? – воскликнула Ольга. – Сколько можно! Ну не нравится вам Черкашин и все на этом. Он не единственный. Подобрать Лизе мужа будет не так…
- Ты оставишь дочь в покое, - ледяным голосом произнес Абвинцев. – Перестанешь давить на нее. Забудешь о всех своих планах, связанных с ней и ее будущим. Тебе это понятно?
- Нет, - Ольга уперлась и с вызовом посмотрела на мужа. – Тебе этого не понять, Сергей. Ты не из нашего круга. Да, ты вошел в высшее общество, благодаря нашему браку и протекции моего отца, но ты не родился одним из нас. Поэтому, ты никогда меня не поймешь. Но, поверь, я знаю, как лучше. И…
- Хватит! – громкий окрик заставил Ольгу вздрогнуть и замолчать. Она смотрела на мужа, широко распахнутыми глазами. Сергей никогда не позволял себя повышать на нее голос. Никогда. До этого момента.
- Значит так, дорогая, - Абвинцев упрямо тряхнул головой, несколько секунд о чем-то напряженно размышлял, будто решаясь на что-то, а когда снова посмотрел на супругу, Ольга испугалась. Она знала этот взгляд, понимала, что означают решительно сжатые губы и желваки, играющие на скулах мужа. Слишком хорошо знала. Таким Сергей Абвинцев становился, когда принимал сложное, но необходимое решение. И не важно, касалось оно бизнеса или, вот как сейчас, личной жизни. – Я ухожу. Совсем ухожу. Я пытался. Видит бог, двадцать пять лет пытался соответствовать. И больше не хочу. Совсем. Прости…
- За что? – ошарашенно хлопала ресницами Ольга Николаевна. Она услышала слова мужа, но смысл их еще не поняла. Смотрела на него и не понимала. Ничего не понимала.
- За то, что любил тебя все эти годы. Что терпел. За то, что тогда, двадцать пять лет назад, не поступил, как должно и не отказался от тебя. За то, что я такой, какой есть. За то, что так и не вписался в этот ваш избранный круг. За все, прости… но так больше продолжаться не может. Ты… ты как таран, прешь напролом и не понимаешь, что своим вмешательством ломаешь судьбы своих детей… наших детей, Оля. А я больше не могу с этим мириться. Не могу стоять в стороне и смотреть на то, как ты калечишь жизни. Их и нашу. Все, хватит с меня.