Дела семейные
—…Выходи за меня, — произносит Дима. До этого присев на колено, сейчас он протягивает мне коробочку с кольцом. Нет, правда — с кольцом! И смотрит на меня с такой нежностью, что перехватывает дыхание. Моё сердце бьётся как сумасшедшее, а я не могу поверить в происходящее. — Анюта? — милый, действительно ли я слышу в твоём голосе нотки волнения?
Мой Дима, всегда такой уверенный и смелый, смотрит на меня взволнованно. Словно я могу тебе отказать, дурак! Голос мне не принадлежит, поэтому яростно киваю, зажмурившись, и тут же оказываюсь в его надёжных объятьях. И только в этот момент возвращаюсь в реальный мир, понимая, что мы — в кафе, где я подрабатываю, что вокруг есть люди, чьи поздравления и смех окружали нас с Димой со всех сторон. Слышу его тихий смешок: заметил резко накатившее на меня смущение. И я крепче прижимаюсь к нему, пряча своё покрасневшее лицо и чувствуя такой наплыв счастья, какого раньше никогда не было.
***
И неделю спустя мы сидим в этом же кафе, вот только атмосфера совсем не такая солнечная. Только то, что Дима держит мою ладонь в своей руке и эфемерно, слегка прикасаясь большим пальцем, поглаживает, помогает мне держать лицо, а не с криком бежать прочь.
А напротив — его старший брат со своей невестой, оба слишком… слишком лощённые для скромного кафе. Константин (почему-то «Костю» я к нему прилепить не могу) в дорогущем с виду сером костюме, а Кристина — в белом платье, выгодно обтягивающем фигуру; у обоих на лице едва заметное презрительное выражение, причём смотрят они таким взглядом не только на обстановку вокруг. Мои коллеги-официанты заметно нервничают от такого внимания.
И я нервничаю вместе с ними. Потому что чувствую — ни Константин, ни Кристина меня не принимают. Димин брат словно сканирует меня взглядом и явно не остаётся довольным, Кристина же кидает короткие взгляды из-под длинных ресниц то на меня, то на Димку — словно задаётся вопросом, что же могло ему во мне понравиться.
И под их испепеляющими взглядами я сама растеряла всю уверенность, и только Димкина рука даёт мне силы дышать.
— Женишься на ней, значит, — говорит Константин, выделяя «на ней», и по моей спине пробегает дрожь от холодного тона его голоса. Кристина с лёгкой брезгливостью ковыряется в тарелке с десертом и едва заметно ухмыляется, даже не поднимая глаз. Дима ободряюще сжимает мою руку, а я придвигаюсь ближе к нему.
— Анюту я хотя бы вижу в роли жены, — сейчас Дима чувствует себя победителем и свысока смотрит на своего брата. Константин настаивал на его браке с дочерью какого-то влиятельного бизнесмена, а Дима взбунтовался и выбрал студентку с кулинарных курсов, параллельно подрабатывающей официанткой в захудалой кафешке. Меня.
— Не сомневаюсь, что Анюта, — я вздрагиваю, — тоже видит себя в этой роли.
Константин переводит взгляд с Димки на меня и криво улыбается, а я чувствую себя так, будто меня облили ведром грязи.
— В роли Диминой жены очень даже вижу, — говорю сквозь зубы, а Константин суживает глаза.
— Что за намёки ты делаешь? — мгновенно сбрасывает маску дружелюбия Дима и теперь смотрит на брата враждебно. Наступает моя очередь успокаивающе гладить его руку. Я действительно не хочу, чтобы Димка ссорился с единственным родным человеком, хоть слова Константина меня и задели. Димин брат остаётся пугающе спокойным, только сузившиеся глаза выдают злость.
— Могу и без намёков, — холодно произносит он, смотря прямо в мои глаза. Помимо страха чувствую и зарождающийся гнев. — Эта нищая шлюшка хочет только твоих денег.
Хочется только вмазать!
Дима делает это за меня. Бросается к Константину, с грохотом двигая стол, и с силой бьёт его в лицо. Кристина тоненько верещит, словно сирена, а я, хоть и ужасно хотела сама расквасить нос брату своего жениха, пытаюсь остановить Димку, который вошёл в раж. Мужчины помогают растащить братьев, и я тут же кидаюсь к взбешённому Диме в объятья и пытаюсь заставить его посмотреть на себя. Успокаивается окончательно он только после моей попытки отвлечь его поцелуем — и Димка решительно, как и всегда, запускает в мой рот язык, явно собираясь заниматься этим как можно дольше. Я уже давно знаю, что мой парень любит всё усугублять, поэтому с протестующим мотанием головы вырываюсь и подавляю смешок.
Кристина понизила громкость, но всё равно верещит — шоколадный десерт испортил её новое платье; Константин так и сидит на полу, куда в пылу его скинул Димка. Мой жених слегка подкорректировал брату внешность: ещё несколько минут назад его идеально прямой нос теперь искривлен, а лицо залито кровью. Настя и Саша — мои коллеги-официантки — неуверенно топчутся возле него, видимо, это они передали ему аптечку, в которой он копается.
Убеждаюсь, что Дима травм не получил (Константин его не бил?), и направляюсь к его брату под непонимающим взглядом жениха. Опускаюсь на колени рядом с ним, отбираю аптечку и под сузившимся взором Константина начинаю обрабатывать все пострадавшие места.
— Если таким образом надеешься меня задобрить, Анюта…
— Я не пытаюсь вас задобрить, Константин, — прерываю его я, и он фыркает, видимо, посчитав мою вежливость смешной. И, к моему удовольствию, шипит от боли, когда я с силой прижимаю вату с антисептическим средством к его носу.
— Ты меня не обманешь, — тихо произносит он. Я пожимаю плечами и выдавливаю улыбку.
— И не пытаюсь обмануть. Я люблю Диму, а не его, ваши и чьи-либо ещё деньги.
— Знатно заливаешь, птичка, — теперь он криво улыбается, а я замечаю, что глаза у него цветом совсем как у Димки — тёмно-карие; вот только от взгляда Константина меня пробирает дрожь, а не теплеет на душе.