– В самый ливень попали!
– Ну да! А эти два безобразника выскочили из дому с непокрытыми головами, – пожаловалась Роксана. – Ты только посмотри на их волосы, просто вода течет. Ты не дашь мне полотенце, Джал?
– Конечно!
Рассаживая гостей по истертым диванам и креслам, он без нужды переставил парочку кофейных столиков, схватился за диванные подушки, которые тут же водворил на прежние места, включил настольную лампу и встревоженно осведомился, не бьет ли свет в глаза.
– Ничуть, – заверил его Йезад.
Обычная хлопотливость Джала маскировала его радость от встречи. Он поспешно извинился, объявив, что должен помочь Куми на кухне.
– Полотенце, Джал, – напомнила Роксана. – Пока эти шайтанята не простудились.
– Ох, извини!
Понесся за полотенцами, через минуту вернулся, продолжая извиняться за промедление.
Роксана набросила полотенце на голову Джехангира и так энергично терла, что у того плечи ходили. Он решил усилить эффект и задергал руками и бедрами в дикой пляске.
– Стой спокойно, клоун, – одернула его мать.
Она взъерошила сыну волосы, проверяя, сухие ли.
– Так. Твоя очередь, Мурад.
– Я сам, – воспротивился Мурад, отстаивая суверенитет, обретенный вместе с недавним тринадцатилетием.
Мать передала ему полотенце, достала из сумочки гребень. Джехангир терпеливо ждал, пока Роксана причесывала его и делала пробор слева.
– Теперь ты хоть на бандита не похож.
Мурад взял у матери гребень и подошел к застекленной горке у противоположной стены. Смотрясь в стекло, он тщательно причесал волосы на собственный лад, без пробора.
Роксана спрятала гребень и предупредила сыновей, чтобы они хорошо вели себя, не надоедали тете и дяде. Йезад добавил и свое предостережение, пробормотав при этом, что никому не известно, как им не надоедать, самый верный способ: ничего не говорить и ничего не делать.
– Изображайте статуи, – посоветовал он.
Мурад и Джехангир рассмеялись.
– Я серьезно. Лучшая статуя получит приз.
– А какой приз?
– А сюрприз!
Оба немедленно застыли, стараясь не моргать и следя, кто первый не выдержит. Однако вскоре статуя-Мурад ожила и стала разгуливать по гостиной. Сначала Мурад выглянул в окно из-за гардин, потом решил раздвинуть их. Но потянул за обе сразу – и гардины обрушились вместе с карнизом.
– Ну, видишь, что ты натворил? Сейчас же сядь на место, – прикрикнула мать, изображая суровость, которая ей никогда не удавалась. – Ты старше Джехангира и должен подавать ему хороший пример!
Мурад подобрал с пола карниз и начал нанизывать на него гардинные кольца. Надев одну гардину, он обнаружил, что вторая соскользнула с другого конца карниза.
– Слышал, что мама сказала? – вмешался Йезад. – Брось!
– Я хочу сделать, как раньше было, чтобы тетя не сердилась.
Йезад приподнялся на диване, будто собираясь встать на ноги.
– Я кому сказал сесть!
Заметив вспышку гнева в отцовских глазах, Джехангир напрягся, надеясь, что брат не ослушается приказа. Вспыльчивость отца братьям была хорошо известна. Мурад надул губы и плюхнулся на стул. Отец мгновенно сменил гнев на милость.
– Будем надеяться, тетя не убьет нас.
Роксана не сомневалась, что Куми сразу прибежит на шум. Но та не показалась – вместо нее в дверях появился Нариман, в новенькой рубашке, неровно заправленной в брюки.
– С днем рождения, дедушка! – хором закричали мальчики.
Опережая брата, Джехангир соскользнул с дивана и ринулся к Нариману, который медленно шаркал к своему креслу.
– Стой! – перехватила его Роксана. – Ты так дедушку с ног собьешь, дай ему сесть.
Роксане показалось, что отец сильнее волочит ноги, чем при их прошлой встрече, и, конечно, он совсем ссутулился. Доктор предупреждал, что симптомы паркинсонизма будут усиливаться по мере прогрессирования болезни. Что за слова они употребляют, подумала тогда Роксана, прогрессировать! Прогресс…
Опускаясь в кресло, Нариман не удержал равновесие и тяжело рухнул на сиденье. И улыбнулся, видя тревогу на их лицах.
Джехангир обнимал и целовал деда, легонько тиская его подбородок, будто резиновый на ощупь, как ююба, весь в редких щетинках, твердых как сахарные крупинки. Дед смеялся и наклонял голову для следующей части ритуала – поглаживания по лысине.
Ритуал возник несколько лет назад, когда дед брал мальчиков за подбородки, а они отвечали ему тем же. Завороженные дедовой щетиной, они ощупывали все его лицо, приходя в полный восторг от гладкости и твердости блестящей лысины, которая так замечательно контрастировала с рыхлым подбородком.