Мне стало дурно. Определенно, я прихватила с собой не того сына.
— Глория Гловер? — бодренько осведомилась я.
Услышав свое имя, Глория резко вскинула голову с искусно завитыми белокурыми локонами. Глаза ее, лишь на миг задержавшись на мне, тут же срикошетили на лысый череп с серьгой в ухе. К горлу моему подкатила тошнота. Кажется, поздно спрашивать у Даниэля, нет ли у него шляпы.
Глория протянула мне руку и представилась, а ее маленькие круглые черные глазки тем временем продолжали буравить Даниэля.
— Так рада с вами познакомиться! — пропела я с восторгом кандидата в президенты в разгар избирательной кампании. — Я Скайлер Риджвей, а это… это мой сын Даниэль.
— Ваш сын… — повторила Глория, не сводя взгляда черно-дырявого прикида.
— Йо, — кивнул Даниэль. — Я тут затем, чтоб открыть дверь гаража.
— Дверь гаража… — снова повторила Глория и прижала к пышной груди сумку от Гуччи. В глазах ее, по-прежнему устремленных на Даниэля, появилось какое-то странное выражение.
Пользуясь случаем, я как следует рассмотрела часы от Гуччи на запястье левой руки дамы и браслет с бриллиантами на правой. Если не ошибаюсь, эти гроздья жемчужин в ее ушах натуральные, так же как и несколько колечек с бриллиантами на каждом втором пальце. Или убийства приносят невиданный доход, или я слегка промахнулась в расчетах.
Так, похоже, идея притащить с собой Даниэля была не самой удачной, и с каждой минутой я все больше в этом убеждалась. За время, проведенное в доме по Карлтон-террас, — а это было совсем недолго — Глория ни разу толком не взглянула на жилище. Главным образом потому, что не спускала глаз с Даниэля. По-моему, она опасалась, что он в любой момент может сорвать с нее браслет или, на худой конец, сграбастать сумочку.
Я всячески пыталась отвлечь даму, расписывая прелести самоочищающейся газовой плиты, суперсовременного камина и т. д. и т. п., но все без толку. Очень скоро я обнаружила, что и сама косо поглядываю на Даниэля, пытаясь узреть то чудовище, что видела в нем Глория.
Если откровенно, для всех, кроме родной матери, Даниэль и впрямь выглядел устрашающе. Милый мальчик, должно быть, на славу потрудился в гимнастическом зале, ибо плечи его и руки казались куда солиднее, чем мне запомнилось. Когда мы вошли в дом, сынок стянул с себя черную кожаную куртку, и, признаться, его черная футболка меня не порадовала. В общем-то футболка была не совсем черной. Издалека — да, а при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что черными были пустые глазницы изображенных на ней темно-серых черепов. По-моему, Глория сообразила это, когда все мы поднялись наверх, дабы взглянуть на хозяйскую спальню. Говорю так потому, что с того момента она неукоснительно следила, чтобы между нею и Даниэлем все время находилась я. А еще она принялась в ответ на любую мою фразу повторять как заведенная: "Угу. Угу. Угу". Но лишь до той поры, пока мы снова не спустились вниз, — тут она наконец выпалила на одном дыхании:
— Спасибо-что-показали-мне-дом-но-это-не-то-что-я-ищу. — И, бросив напоследок безумный взгляд на Даниэля, стремглав ринулась к своему "кадиллаку".
Отъехала она с такой прытью, что я испугалась за покрышки.
— Ну что ж, все прошло отлично, — подытожил Даниэль, когда, стоя на крыльце, мы наблюдали, как Глория исчезает за поворотом. — Могу я получить свои семь баксов?
Я молча посмотрела на него. А затем потянулась к сумке. Мальчик не виноват, что его мать — идиотка.
— Спасибо за помощь, Даниэль, — поблагодарила я. — Сынок, я тебя очень люблю. — И между прочим, не покривила душой.
Даниэль чмокнул меня в щеку и отчалил на своей тахте на колесах. Я заперла парадную дверь коттеджа, после чего забралась в машину и несколько минут сидела, чувствуя себя вконец вымотанной.
С этим надо что-то делать. За пару дней я потеряла двух отличных клиентов. Если так пойдет и дальше, через месяц останусь без работы. Не говоря уже о том, что я стала бояться собственной тени. Даже сейчас, сидя одна-одинешенька на этой дурацкой аллее, чувствовала, как колотится сердце.
И потом, не могу же я каждые пять минут лезть к людям с просьбой составить мне компанию. Матиас не в состоянии без конца этим заниматься — у него работа. Натан тоже занят — поддерживает Энни. А что до Даниэля, то со всей материнской любовью вынуждена признать, что он не вполне соответствует профессиональному имиджу, который я стремлюсь создать.