– Ваша?
– Да. А что? – женщина тоже почему-то чувствовала себя неуверенно.
– Что-то случилось? – спросила я, помогая ей начать разговор.
– Я хочу, чтобы ее усыпили, – четко сказала она. Страшная фраза застыла в пространстве. Собака сжалась, как от удара хлыста, и сильнее поджала хвост. А я, боясь взглянуть в лицо женщины, пристально изучала ее мохеровую с длинным ворсом кофту какого-то мерзкого голубого цвета. Собственно, цвет был ни при чем. Не вызывала симпатии сама особа – крупная, располневшая, самоуверенная.
– Так что? – ее тон настаивал на ответе.
– Собака чем-то больна? В чем, собственно, причина такого шага? – еще не веря в происходящее, спросила я.
– Нет. Она здорова. Плохо себя ведет по отношению к моему сыну, – казенными сухими фразами отвечала она. – Куда ее отвести?
Больше мне нечего было выяснять. Приговор был окончательным. Я молча открыла перед ними двери служебного помещения.
В конце коридора в лечебнице был предусмотрен отсек с клетками, в которых передерживались животные в ожидании машины из горветотдела… Специальной машины…
Эта сторона работы ветеринарных лечебниц не особенно афишировалась, ее принято обходить молчанием, она пахнет предательством и лицемерием. Но все же существует.
Подобные блоки были в каждой лечебнице, и наша не была исключением. Два раза в неделю животных или трупы забирали и увозили на Центральную станцию. Далее происходила сортировка: здоровых отправляли в виварии больниц и научно-исследовательских институтов (к счастью, теперь этого нет), а больных и непригодных к опытам – усыпляли. Что уж говорить? Все это было очень и очень печально. И вот я вела по коридору собаку и думала о том, что исходом в данном случае будет смерть, хотя бы потому, что для опытов доги очень велики и потому – непригодны.
Женщина тем временем уже завела собаку в клетку, аккуратно сняла с нее поводок, ошейник, деловито убрала все это в сумочку, висевшую на плече. Я сдерживалась изо всех сил. Больше всего на свете мне хотелось оставить в клетке хотя бы на часок жирное, дебелое тело самой хозяйки. Не взглянув больше на собаку, женщина закрыла клетку и холодно спросила:
– Это, надеюсь, все?
– Нет, – машинально ответила я. – Еще кое-какие формальности в документах. Пойдемте в кабинет!
Подписав необходимые бумаги, она положила на стол родословную собаки и молча поднялась. Почти не надеясь на положительный ответ, я все-таки спросила:
– Вы не будете возражать, если я попытаюсь найти ей других хозяев?
– Это ваши трудности. Делайте все, что хотите, – последовал ответ, и дверь за ней захлопнулась.
Вытащив из пачки еще одну сигарету, я призадумалась, и было о чем. Машина по графику должна прийти завтра утром. И то неплохо, хотя и мало, мало времени. Значит, в запасе только вечер и ночь.
Прочитав собачьи документы, я выяснила, что догине год от роду и зовут ее Аида. Входная дверь снова хлопнула, и я замерла: а вдруг она передумала?.. Но это оказалась не она, а Костя Алексеев – собачник по жизни и по убеждениям, а заодно и наш участковый милиционер. Он частенько заходил и по делу, и без дела, просто поболтать. Благо в темах никогда недостатка не было.
– Что-то случилось? На тебе лица нет! – с порога спросил он.
– Удивлюсь, если бы оно осталось, – невесело пошутила я и вкратце рассказала о происшедшем.
– Вот стерва! И носит же таких земля! Погоди-ка, это не та ли в голубом и с коляской? – профессионально быстро сориентировался он.
В ответ я кивнула:
– Понимаешь, надо срочно собаку отсюда вытаскивать. Вот думаю, куда?
– По-моему, проблема одна: не куда, а на чем?
– Это я беру на себя, через час машина будет у входа, – и вышел.
В общем-то Костя прав. У меня собаки нет, и хотя мы с мужем мечтали о щенке-колли, я больше не раздумывала. Не могу сказать, что собака мне понравилась, у меня не было возможности это понять и выяснить, но страшная участь молодой и здоровой псины просто не оставляла выбора. Определенная доля риска была. Мы с мужем собачники, но у нас годовалая дочка, и если верить рассказам бывшей хозяйки Аиды, то могли быть неприятности. Но сама не знаю почему, этой стерве я не верила. Не верила, и все тут!
Времени оставалось немного, и я занялась поисками какой-нибудь веревки, ведь и поводок и ошейник ушли вместе с бывшей хозяйкой. Веревка нашлась, и я уже улыбалась, представляя себе, как «эффектно» будет выглядеть огромная собака на огрызке полусгнившего бельевого шнурка сомнительной чистоты и прочности.
Так, теперь по плану – муж! Его надобно поставить в известность. Я набрала номер нашего домашнего телефона:
– Привет, а домой я приеду не одна…
– Опять гости, опять не спать полночи, – начал было брюзжать он, но я перебила.
– Не гости, но спать, может быть, и не придется. Собачку привезу! Подробности потом, – быстро проговорила я и отсоединилась.
Не то чтобы я сомневалась в его реакции, но доля риска все-таки всегда остается, а вдруг его мечта о колли окажется сильнее сочувствия к случившемуся с догиней несчастью, а рисковать мне не хотелось. И уже некогда было! На каком-то десятом чувстве я решила, что лучше сразу поставить перед фактом, плюс элемент недосказанности. Держу пари, что теперь мой муженек больше будет думать не о том, что я привезу собаку, а о том, что это за собака и какой она породы. Интересно, ошиблась я в расчетах или нет?
Рабочий день тем временем закончился, обещанная машина уже стояла у подъезда. Дело было за мной и Аидой. Захватив веревку и по дороге скинув халат, я пошла к клетке, глубоко вздохнула и решительно отщелкнула замок:
– Пошли, девочка!
Собака с минуту молча смотрела мне в глаза, (никогда мне не забыть выражения этих глаз), потом перевела взгляд на распахнутую дверцу и очень осторожно, как бы боясь к чему-нибудь прикоснуться, вышла из клетки. Ее хвост был прочно поджат, по телу волнами пробегала дрожь, от волнения она часто и неглубоко дышала, вывалив на всю длину язык из пасти.
Правильнее было бы пойти с ней погулять: мы хоть немного смогли бы познакомиться и привыкнуть друг к другу. Но, оценивающе посмотрев на веревку, я отказалась от этого верного способа. В нашей ситуации он не годился. В общем, выбора опять не было: надо сразу сажать собаку в машину. А уж там как получится.
Аида без сопротивления шла рядом, вежливо, но весьма ощутимо натягивая импровизированный поводок. Мне на ее месте тоже не терпелось бы покинуть тюремные застенки, пусть даже и не с хозяйкой. И именно на это я и рассчитывала. И оказалась права! Собака легко запрыгнула на заднее сиденье легковушки. Автомобиль крякнул и слегка накренился под ее весом. Я примостилась рядом, и мы поехали.
На машине до моего дома примерно тридцать минут езды. Все это время я не переставала говорить с собакой, сейчас и не помню о чем. Собственно, важна была только спокойная интонация моего голоса. Под конец – впрочем, мне могло и показаться – Аида слегка расслабилась и почти неощутимо прижалась ко мне. А я готова была запеть: «Первый тайм мы уже отыграли…»
До тех пор все мое внимание было поглощено собакой, но после первого едва ощутимого проявления доверия я немного успокоилась и закрутила головой по сторонам. Разумеется, первое, что попало мне на глаза, был мой добровольный помощник по доставке. Мне пришло в голову, что мы даже не познакомились и я, собственно, не знаю, как зовут моего спасителя. Без преувеличения – спасителя! Согласитесь, что везти незнакомую крупную собаку в общественном транспорте для меня было верхом безумия. А он – симпатичный молодой парень, – заметив мой взгляд, вежливо произнес: