НАТАЛЬЯ НИКОЛЬСКАЯ
ДЕЛА ЗАБЫТЫЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ (ПОЛИНА)
В тот вечер все вроде бы было хорошо и ничто не предвещало никакой трагедии. Во всяком случае, внешнего мотива для беспокойства не было. Но я с утра чувствовала, что что-то должно случиться. Прямо места себе не находила.
На работе я часто выходила из спортзала, пила кофе, курила и успокаивала себя тем, что нет никаких причин для волнений. В душе же я не могла дождаться, когда этот злополучный день закончится. Просто сама себя не узнавала.
Доехав до дома и поставив свой «Ниссан» в гараж, я поднялась к себе и быстро заперла дверь изнутри. Фу-у-ух ты! Слава богу, ничего не случилось, а теперь уже и не случится – я же дома и никуда не собираюсь выходить.
Быстро повеселев, я позвонила своей сестре Ольге, поболтала с ней о том-о сем, потом полистала журнал и отправилась в кухню готовить ужин. Вообще-то я не ужинаю на ночь, но сегодня мне хотелось чем-нибудь себя побаловать. За то, что переживала целый день непонятно из-за чего.
Увлекшись, я развила бурную деятельность: прокрутила фарш для беляшей, поставила вариться куриный бульон для лапши, а сама уже нарезала эту лапшу тонкими полосками, предварительно приготовив для нее пресное тесто.
Решив еще приготовить на десерт взбитые сливки, я отправилась в зал за миксером. В этот момент зазвонил телефон.
– Алло! – проговорила я недовольно, снимая трубку. Не люблю, когда меня отвлекают во время кулинарных упражнений. Я подумала, что это, как всегда, Ольга хочет сообщить мне какую-нибудь очередную глупость и заранее злилась на сестру – мы же закончили разговор полчаса назад!
– Полина? – послышался в трубке мужской голос. Он был мне как-будто знаком.
– Да, – немного удивленно отозвалась я, напрягая память и пытаясь понять, кому принадлежит этот голос.
– Полина, ты только не волнуйся… Это Миша Соколов… Тут понимаешь… Жора…
Жора Овсянников, мой бывший муж, работал старшим следователем УВД Тарасова. А Миша Соколов, молодой лейтенантик, работал вместе с ним. И довольно хорошо меня знал, хотя мы с Жорой и развелись давно.
По Мишиному голосу я поняла, что случилось то, чего я так боялась весь день. Вернее, я еще не знаю, что, но явно что-то очень неприятное.
– Что с Жорой? – вся окаменев внутренне, спросила я, сдерживаясь, чтобы не раскричаться. – Говори сразу!
– Он, понимаешь… В больнице.
– Что с ним? – закричала я, уже не сдерживаясь. – Что случилось? Он жив?
– Ну что ты, конечно!
У меня сразу же отхлынуло напряжение, сковавшее, как оковами, мои ноги. Бессильно я опустилась в кресло.
Миша тем временем продолжал:
– Кто-то стрелял в него… Ты приезжай, все узнаешь. Я тебе на работу звонил-звонил…
– Так у нас телефон сменился, – глотая непрошенные слезы и злясь на себя за эту слабость, прокричала я. – Миша, я сейчас же приеду! В какую больницу?
– В первую городскую, – сообщил Миша. – Третий этаж, я буду в коридоре.
– Бегу! – прокричала я и помчалась в кухню. Выключив плиту и наскоро прикрыв приготовленные продукты полотенцем, я сдернула с вешалки куртку, впрыгнула в ботинки и помчалась на улицу.
Было уже холодно: октябрь подходил к концу, и моя непокрытая голова мерзла, пока я возилась с гаражным замком. Черт, не помогли моя хитрость и желание уберечься от неприятностей: они все равно нашли меня, и приходится выводить машину из гаража.
Подув на покрасневшие от холода руки, я быстренько запрыгнула за руль и повела машину к первой городской больнице.
Долетела я до нее минуты за четыре, обдавая грязными брызгами неуклюжих прохожих, лезущих на проезжую часть, и игнорируя их запоздалые ругательства в мой адрес. Расторопнее нужно быть, товарищи. Я тоже спешу.
Выскочив из машины, я понеслась на третий этаж, перемахивая через две ступеньки.
– Куда без халата? – перегородила мне дорогу пожилая полная санитарка.
– Я жена тяжелораненого старшего следователя УВД Овсянникова, – крикнула я ей, размахивая руками. – Попробуйте только меня не пустить!
– Никого не пускаем к нему, – она была непреклонна. – Нельзя, доктор запретил.
– Полина! – мне навстречу уже спешил Миша Соколов. – Пропустите, она со мной посидит в коридоре, – обратился он к санитарке.
Та пожала широкими плечами и отошла.
– Ну говори, что? – вцепилась я в Мишин рукав.
– Операцию сделали два часа назад, – прошептал он мне. – Удачно, говорят. Но к нему нельзя. Он без сознания. В реанимации лежит. К аппарату искусственного дыхания подключен.
– А что случилось-то, Миша? Как его ранили? На каком-нибудь задании, да?
– Да в том-то и дело, что нет! Не поймешь ничего! Он сегодня в отделении оставался, а мы все по городу мотались. Операция «Наркобарон». По притонам всяким ездили, наркотики искали, короче. Ну, и как ребята говорят, домой он собрался уходить… Пораньше. Хотел с какими-то материалами дома поработать. Вышел, все нормально… А потом нашли его… за три квартала от отделения… Огнестрельное ранение в грудь. Вот так… Сразу в больницу отправили, начальник меня тоже туда послал, я подъехал… Но меня к Жоре так и не пустили. Операцию, сказали, делать будут срочную. Я тебе звонить… Начальник сказал, позвони обязательно. Еле-еле уж домой дозвонился.
– Господи, Миша, но почему? Кто в него стрелял? Что могло случиться?
– Сам не знаю, – пожал плечами Миша и вытер пот со лба, хотя в коридоре было прохладно. – Кошмар какой-то!
«Действительно, кошмар!» – подумала и я спросила:
– А что врачи говорят?
– Да ни хрена они не говорят! – разозлился Миша. – «Ничего определенного сказать не можем, сделаем все возможное…» Ну, как обычно. Ждать, короче, надо.
– А когда он в сознание придет?
– Да кто ж его знает! Врачи говорят, что он может пробыть в коме неопределенное время…
– Ох! – вздохнув, покачала я головой. – Недаром я весь день как на иголках… Вот и случилось…
– Успокойся, Полина… – Миша неловко взял меня за локоть. – Все будет хорошо, верить надо в лучшее. Пойдем-ка покурим.
Я поднялась, и мы спустились в вестибюль. Курить здесь, конечно, тоже было запрещено. Пришлось выходить на улицу.
Руки мерзли, обдуваемые холодным ветром. Я подняла воротник куртки.
– Миша, подумай, кто мог желать Жоре зла? – задумчиво спросила я.
– Я думаю, Полина, все время об этом думаю. Ты не волнуйся, мы его найдем! Обязательно найдем. Это я тебе твердо обещаю!
– Не сомневаюсь, – ответила я. – Потому что я со своей стороны тоже сделаю все возможное…
– Что? – Миша удивленно поднял на меня глаза. – Ты-то здесь при чем?
– Я найду того, кто стрелял в Жору, – твердо повторила я и прямо посмотрела ему в глаза. – Такого я ему не прощу!
– Полина, – успокаивающе гладя меня по закоченевшей руке, сказал Миша. – Ты успокойся… Успокойся и рассуждай трезво. Я понимаю, что у тебя внутри все кипит. Но, поверь, будет лучше, если ты не станешь соваться в это дело. Мы все сделаем сами. В конце концов, это наша работа. Ну? Договорились?
– Нет, – решительно ответила я. – Так не пойдет! Даже не уговаривай меня!
– Но, Полина…
– Даже слышать ничего не хочу! – я зажала руками замерзшие уши.
Миша постоял немного с открытым ртом, подумал-подумал и закрыл его. И махнул рукой.
– Я еще поговорю об этом с Димычем, – вяло сказал он.
Врет. Не будет он ничего говорить Димычу, начальнику своему, седовласому громкоголосому полковнику Вадиму Дмитриевичу. Тому сейчас не до всяких глупостей, поэтому он просто пошлет Соколова подальше. Это он так, пугает меня. Не на ту напал!
– Миша, ты все-таки постарайся вспомнить, может, Жора с кем поругался в последнее время? Ну, кому он мог так помешать, что в него стреляли? Ведь то, что он жив – это, как я понимаю, чистая случайность? Ну, и еще организм молодой, крепкий…
– Полина, так, может, тебе лучше знать, кто мог его ненавидеть? Все-таки тебе о его жизни почти все известно, хоть вы и не живете вместе? Ну, может, у него… – Миша замялся. – Может, его любовница какая приревновала и решила убить? Или муж ее?