Близился полдень, и предрождественский наплыв покупателей достиг пика. На Франтишека никто не обращал ровным счетом никакого внимания, но, говоря по правде, его это нимало не трогало, волнение комом встало в горле, и руки, слегка вспотев, дрожали. Вполне возможно, так же потели и дрожали руки у внешне невозмутимого Гарри Купера, шагавшего пыльной и безлюдной улицей с забаррикадированными окнами навстречу полуденному поезду с мчащимися к городку четырьмя головорезами.
Шторка на кабинке вдруг дрогнула, и сбоку выглянула Кларкина рука, приглашая Франтишека войти внутрь.
— Ну-ка, Франтишек, взгляни.
Франтишек втиснулся в кабинку, тесную, как телефонная будка. Сердце громко бухало. Близость Кларки в светлой фланелевой юбке и розовом свитерочке, натянутом прямо на голое тело, отчего он стал совсем прозрачным, окончательно добила Франтишека. От смущения он не знал, куда девать глаза.
— Ну как, ничего? — Кларка повернулась к нему сначала передом, потом в профиль.
Франтишек мотал головой: да, мол, все отлично — и уже собирался выскочить из кабинки, где ему почему-то не хватало воздуха, но в последнюю минуту Кларка, схватив за руку, задержала его и сказала:
— Постой, я тебе его дам, а пока буду одеваться, ты ступай в кассу платить.
И, подхватив свитерок за нижний край, волнообразным движением тела подняла его к плечам и стала осторожненько стаскивать через голову. Франтишеку открылся великолепный вид, знакомый пока лишь по фотографиям в «Плейбое» и кое-каким кинофильмам. Голова у него закружилась, в ушах зазвучали — холя поручиться за точность трудно — слова поэта:
В полуобморочном состоянии, держа в руках свитерок, Франтишек добрел до продавщицы, выписал чек, потом спустился в кассу на первый этаж, заплатил и получил съехавшую, подобно тобоггану, со второго этажа по деревянному желобу уже завернутую покупку.
Увидав спускавшуюся по лестнице Кларку, он двинулся ей навстречу и молча протянул сверток размером чуть более коробки шоколадных конфет.
— С чего бы это вдруг! — изумилась Кларка. — Зачем?
— Он ваш, срывающимся петушиным голосом воскликнул Франтишек, хотя, надо отметить, мутация у него прекратилась добрых четыре года назад.
— Почему мой? Ты же покупал его для своей девушки?
— Да нету у меня никакой девушки, — с тоской произнес Франтишек, — я купил его для вас!
Кларка взмахнула искусственными ресницами и безотчетно отбросила со лба прядь волос цвета красного дерева.
— Но почему? — прошептала она, и пространство почти заглушило ее шепот. — За что ты мне даришь его?
— Как это — за что? — взбунтовался Франтишек. — Разве подарки дарят только за что-то? Мне хочется сделать вам приятное. Или он вам не нравится?
— Но, Франтишек… — произнесла Кларка и, смущенно потоптавшись на месте, опустила глаза. После короткой паузы, которая показалась Франтишеку вечностью, она добавила — Да брось мне «выкать»! Прошу тебя!
И, застыв на месте, умолкла и опять опустила глаза долу. Но тут прочие страждущие и ропщущие покупатели вовлекли их в водоворот и потеснили друг к другу. И тогда Франтишек, словно пробудившись от глубокого сна, крепко схватил Кларку за локоть, развернул к дверям и воскликнул:
— Пошли… пойдем…те отсюда!
И они пошли.
Холодный, влажный декабрьский воздух охладил их разгоряченные головы, но ничто уже было не в силах что-либо изменить.
И, несмотря на то что Франтишек торопился в театр, а в Кларкины планы входил визит к парикмахерше, бог знает почему они свернули налево, прошли по Железной улице, миновали Староместскую ратушу вместе с ее курантами, оставили позади Карлову улицу, ту самую часть, где находится винный погребок «У лисички-сестрички», потом площадь Яна Гуса, вернулись обратно в центр, на Петршине обогнули пепелище стародавнего деревянного строения, на месте которого несколько позже вырастет универмаг «Май», и продолжили свой путь по улицам Спаленой, Лазарской, Водичковой и В Яме. Они плелись медленно, Кларка висела на Франтишеке, а он, хоть и тащил в левой руке ее сумку и свои свертки, тем не менее походил почему-то на воздушный шар, на котором Сайрус Смит и его друзья сбежали из осажденного Ричмонда, и было похоже, что в любой момент могут лопнуть канаты и Франтишек взовьется в небо. Но Франтишек, в отличие от героев Жюля Верна, не стремился перебраться через линию фронта, его целью был таинственный остров, которым в данном случае являлась легендарная квартира с лоджией на Штепанской улице.