Дождь безостановочно барабанил по брезенту, создавая соответствующий звуковой фон для их телодвижений, некогда признанных поэтом самыми прекрасными из всех проявлений человека, но чуткий слух Франтишека уловил вдруг совершенно иные, малоприятные и настораживающие звуки. Это, мокро шлепая, быстро приближались мужские шаги. Франтишек замер в самый разгар сладостного слияния и нежно и опасливо прикрыл Ленкины уста своей ладонью, не нарушая, однако, естественного хода событий. Шаги стихли подле самой машины. Послышалось металлическое звяканье ключей, затем щелкнула раскрываемая дверца, и в кабине под тяжестью тела закряхтело сиденье. Раздался еще один щелчок, глухо чихнул мотор, и грузовичок медленно двинулся с места.
Франтишек не видел Ленкиного лица, но всем телом ощутил, как она оцепенела от ужаса.
— Не бойся, — шепнул он ей в самое ушко, — я тебя никому не отдам, — и, как ни странно, эти банальнейшие слова возымели успех. Ленка прильнула к груди Франтишека, спокойно разрешив вслепую заниматься ее юбочкой, и без сопротивления дождалась естественного продолжения событий…
Следует отметить, что за два проведенных в театре сезона Франтишек научился двигаться в темноте, как рыба в воде. Он умел ориентироваться по слуху, и таким образом тряская мостовая под колесами грузовичка и скрежет проезжающего трамвая подсказали ему, что они свернули на Карлову площадь, теперь катят по рельсам в направлении Лазарской улицы и сворачивают на Водичкову. Он пытался угадать, куда ведет столь поздний и, несомненно, левый рейс и где он кончится, как вдруг тормоза взвизгнули и машина, дернувшись, встала.
Инерция опрокинула Франтишека и Ленку на спину, но они не издали ни звука, тем более что с улицы послышались слова, столь же знакомые, сколь внушающие опасение, совсем как формула Скотленд-Ярда в Англии: «Добрый вечер, пан водитель, па-апра-ашу документики…»
Франтишек осторожно приподнял уголок брезента и, змеей соскользнув вниз, протянул руку Ленке.
И вот они уже бегут с места сомнительного происшествия и лишь за ближайшим поворотом осмеливаются остановиться и оглянуться. Вид, открывшийся их взглядам, настолько ужаснул их, что мороз пробежал по коже.
Два стража порядка в зеленой форме уже приступили к осмотру груза. Понурый водитель стоял между ними, как грешник, утративший все надежды на прощение и теперь ожидающий неминуемой кары. На крыше автомобиля с крупными буквами VB[15] на борту, припаркованного в нескольких метрах на тротуаре, маячок метал лучи, подобные божьему оку.
Итак, Франтишек с Ленкой отделались лишь ссадинами. Одному богу известно, что ожидало влюбленных, если б их вытащили из кузова машины. Франтишек стряхнул со лба соленый пот, смешанный с сахарной пудрой, и схватил Ленку за руку. Времени было без пяти минут двенадцать. Пережитая вместе авантюра объединила наших героев крепче, чем мог бы связать суперцемент, и вполне естественно, что утро застало их на кушетке в мастерской Франтишека, руки сплетались и сердца бились хоть и в разных ритмах, зато ровно и солидарно.
На следующий день Ленка возвращалась в свой Тишнов. Франтишек проводил ее на вокзал «Прага-центр». И когда поезд тронулся, он побежал по перрону рядом с удаляющимся окошком, из которого высовывалась Ленка и махала ему, надеемся, не мокрым от слез платочком, а свернутой газетой «Млады свет».
— Смотри веди себя нравственно, — кричала она весело, ибо, воспитанная сексуальной революцией либерального двадцатого века, к потере невинности отнеслась без драматизации. Наоборот, даже считала это забавным и приятным и заранее радовалась, что теперь ее акции среди соучениц резко поднимутся. Ведь для большинства ее подружек это был давно пройденный этап, они, задирая перед Ленкой по этой причине нос, были абсолютно не правы, ведь Ленка собиралась свершить этот акт только по любви.
— А как же иначе, — отдуваясь на ходу, клялся Франтишек вагону второго класса, — смотри, сразу напиши, хорошо ли добралась.
— Напишу, — кричала удаляющаяся Ленка, а брненский «дракон» все набирал скорость. — Ты тоже пиши, что и как и вспоминаешь ли меня!
— Ясненько! — вопил Франтишек, стараясь перекрыть стук колес. — Буду писать каждый день, а как только вырвусь, сразу приеду!
Через полчаса Франтишек уже входил в театр. Но теперь это был уже другой Франтишек. Совсем не тот, что три дня назад вышел из театра, и ничего общего с Франтишеком Махачеком, полтора года назад робко стукнувшим в поисках работы в эту дверь, сейчас не имеющий. Если, конечно, не считать телесной оболочки, ибо бренная плоть его хоть и раздалась и возмужала, но схожести с прежней все-таки не утратила. Франтишек заматерел, превратился в мужчину, однако не вырос ни на сантиметр.
15
VB — Veřejná bezpečnost