— Н-да, Л.А. прихватил бабки и смотал, не так ли?
Я промолчал. Не люблю, когда несут что ни попадя, лишь бы нести. Повторные игры — уже дело прошлое, а настроение у меня было не баскетбольное. Эта баба так и не шла у меня из головы, и готов побиться об заклад, когда я взглянул на бутылки позади бара, она восседала на „Уайт Лейбле". Вот так дела! Именно сейчас мне все это никак не нужно. Избави Боже! Только не сейчас. У меня прорва других дел. Хотя, чего греха таить, немного повеселиться с такой кралей было б неплохо.
— Ну, до скорого, старина, — бросил Джимми, соскальзывая с табурета.
Я кивнул.
Разделавшись с третьим стаканом, я решил, что надо отнести Пэм денег. А отсюда пора сваливать. Я дошел до банка, снял оставшиеся сорок долларов и добавил двадцатку. Что-то — лучше, чем ничего. Дорога к новостройке, где жила Пэм с ребятишками, шла через парк. Терпеть не могу эти новые микрорайоны, и мысль, что мои дети растут в таком месте, приводила меня в бешенство. Трясись черт знает куда, и никому до тебя дела нет. Только пацаны сидят и всем видом показывают, что клали они на всех. Я так же по-идиотски вел себя, и вот куда меня это привело.
Я толкнул стальную коробку двери и насчитал три пулевых отверстия в пуленепробиваемом стекле. В подъезде воняло мочой. Стараясь не дышать, я вошел в лифт. В углу валялись скомканные пеленки, от них несло, рядом каталась пустая бутылка „Фандерберда", а в луже мочи стоял старый телевизор. Неужели я действительно жил здесь шесть лет тому назад? Тогда, правда, было далеко не так плохо. Похоже, все здесь становится хуже год от года, и никому до этого дела нет. Пэм могла бы найти что-нибудь получше; уж слишком она прижимиста. Сто девяносто восемь долларов за такое? Моя комната, по крайней мере, чистая. Как я знаю от Дерека, она работает по ночам в какой-то брокерской конторе; кажется, с компьютером. И что она делает со всеми этими деньгами? Ума не приложу. И что еще впереди? Если с одним из ребят случится беда, она первая удивится.
Она открыла, точнее, заполнила собой дверь.
— Как жизнь? — спросил я. — Вот, решил заскочить и принести денег.
Она схватила баксы и подвинулась. Я уселся за кухонный стол.
Все та же ободранная клеенка, в раковине грязная посуда, а пол такой, будто его не метут неделями. Она не меняется, подумал я, глядя, как она пересчитывает деньги.
— Это все, что ты заработал?
— Видишь ли, Пэм, меня на несколько дней оставили без работы, ну, и в общем это все, что я заработал. Так оно и есть.
— Всегда одно и то же. Надо найти работу получше, вот что.
— А что, ты думаешь, я пытаюсь сделать?
— Значит, не очень пытаешься.
Меня так и подмывало врезать ей.
— А что тот мужик, за которого ты, я слышал, собираешься замуж?
— Можешь не беспокоиться. Уж если я соберусь за кого-нибудь, ты первым об этом узнаешь.
— Кому хочу, тому и даю, а?
— Не твое дело, Фрэнклин. Он для детишек делает больше, чем ты, это уж как пить дать.
— Кстати, а где детишки?
— В лагере.
— Ты как всегда стараешься сплавить их куда-нибудь.
— Если хочешь знать, в лагере им нравится, и это лучше, чем шляться все лето по улицам. Микрорайон не стал чище, разве не видишь?
Если я что и видел, так это то, что ее разнесло кило на сто двадцать. Ума не приложу, что это у нее за мужик и что он в ней находит. Я уж и сам не могу вспомнить, что я в ней тогда нашел. А сейчас на нее глаза не смотрят. Просто стыд, как некоторые бабы позволяют себе распускаться. Казалось бы, хотят прилично смотреться не для одних только мужиков, но и для себя самих. Черт побери, я хожу в спортзал и от этого хорошо себя чувствую. А то, что бабы балдеют от моего тела, это не моя вина.
Пэм пристроилась, как обычно, перед телевизором; ела картофельные чипсы, пила содовую и вязала. А я все сидел за кухонным столом, глядя на перечницу и солонку, которые купил десять лет назад. Наконец я поднялся и пошел к двери.
— Передай привет ребятишкам и скажи Дереку, что в конце недели мы сходим покидать мяч. На следующей неделе постараюсь принести еще денег.
— Ах, скажите пожалуйста! — Она отправила в рот новую порцию чипсов.
Когда я выходил, она даже не шелохнулась. Я с шумом захлопнул за собой дверь.
В четыре я смотрел по телевизору „Любовные связи". Интересно, правильно ли я поступаю? Если нет, по крайней мере, мои мотивы ясны как день: я полез не в свое дело и теперь это понял.
В половине пятого я посмотрел „Народный суд" и „Живи на пять" с распрекрасной Сью Симмонс. В двадцать минут седьмого я решил: она догадалась, что я не приду, и ей все ясно. В животе у меня забурчало. В доме хоть шаром покати, да и неохота готовить на этой маленькой раскаленной плитке. Так что я натянул чистую майку и пошел за едой в китайский ресторанчик. Только я свернул за угол, как нос к носу столкнулся — с кем бы вы думали? Черт!
— Вы что, передумали? — спрашивает она.
— Просто закопался, — слышу собственный голос.
— Могли бы позвонить.
— Я не помню вашей фамилии.
— Бэнкс. Зора Бэнкс.
Она была чертовски хороша. Еще лучше, чем раньше.
— Я изо всех сил старался успеть к шести, но у меня были важные дела, и все очень затянулось.
— Но это вообще необязательно, — бросила она.
— Одно обязательно — не забыть подохнуть.
— Я с самого начала была против. Это вы настаивали, Фрэнклин.
Так оно и есть. Черт бы все побрал! Разве она виновата, что я от нее заторчал, а мне сейчас заводиться никак не след, хотя вообще-то меня хлебом не корми, дай завестись, но вот только не сейчас и не таким образом.
— Извините, что я спутал ваши планы.
— Вы ничего не спутали, просто я не успела сделать все, что хотела. А по-честному, я торопилась домой к шести, чтобы вы не болтались здесь, поджидая меня.
Правильно. Вали все на меня. Но она права. Пообещав что-то сделать, я обычно делаю. Но какого хрена я сейчас-то здесь ошиваюсь? Терпеть не могу это дурацкое чувство вины, но мне уж очень не хотелось, чтобы она обо мне думала как о ненадежном сукине сыне.
— Знаете что, вы подождите, пока я тут с едой разделаюсь, а еще лучше, я забегу через несколько минут.
— Фрэнклин, правда, вы вовсе не обязаны что-то делать. Я же вам говорила, что Эли поможет мне.
— Ладно, я только сбегаю домой за инструментами, перекушу и приду. Идет?
— Вы говорите так, будто оправдываетесь.
Она улыбнулась и ушла. О'кэй. Поделом тебе. Все, что мне остается, это проглотить пилюлю и отваливать домой. Проще простого.
Я вернулся домой, наспех поел, выключил кондиционер, выскочил на улицу, прошел несколько кварталов до ее дома и позвонил. Бог ты мой, она сбежала по лестнице в своем китайском халатике и выглядела потрясающе! Даже не знаю, было ли у нее что-нибудь под ним. Брюки у меня так и затопорщились.
— Ну как у вас день прошел? — задал я идиотский вопрос, чтобы хоть как-то снять напряжение, возникшее еще утром.
— Все в порядке.
— Так с чего лучше начать — с кровати, книжных полок или стерео? Командуйте!
— Вы уверены, что хотите этим заняться?
— Но ведь я здесь.
— Ну ладно, только сегодня я вам заплачу.
— У вас чего-то со слухом, Зора, вот что я вам скажу. Можете мне спеть. — Вместо ответа она врубила на полную катушку вентилятор и направила струю воздуха мне в лицо. — Когда захотите, конечно. Пожалуй, я начну с кровати.
Тут пришли с телефонной станции, извинившись за опоздание. К этому времени я уже закончил с кроватью. Жаль, что у нее нет матраса. Зора беспрерывно названивала по телефону, а так как я сверлил дрелью дырки в гостиной и шум стоял невыносимый, она ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Хотелось бы мне знать, с кем это она все время разговаривает. Хоть я и понимал, что это не мое дело, но уж лучше бы она разговаривала со мной. Наконец она вышла, села на коробку и стала смотреть, что я делаю. Я прикинулся, что с головой ушел в работу.