— Для кого?
— Для меня.
— Ты ведь сказала, что у тебя никого нет. Или это неправда?
— Да нет, правда. А ты? Ты не похож на затворника.
— Я сейчас вне игры. Пытаюсь устроить свою жизнь. А женщины всегда путают карты.
— Зачем же ты здесь?
— Ну, иногда поневоле делаешь крюк.
— Ах, вот как!
— Ну ты же поняла, что я имею в виду.
— Нет, не поняла.
— Когда мужчина встречает женщину, совершенно не похожую на других, он это понимает. Такие как ты встречаются не каждый день. Я был бы последним идиотом, если бы позволил тебе уйти, не попытавшись загнать тебя.
— Загнать? Это что, игра, Фрэнклин?
Он поцеловал меня в лоб и пристально посмотрел мне в глаза.
— А ты сама как думаешь, это игра?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Я боюсь.
— Чего?
— Не знаю.
— Это не ответ. Расскажи.
Я хотела сказать о том, что боюсь его, и о том, что испытала с ним, но когда мне так хорошо, язык не слушается меня, и я не могу выразить своих мыслей и ощущений.
— Понимаешь, у меня столько планов: в ближайшее время я начну учиться пению, через месяц — занятия в школе, я только что переехала и пытаюсь как-то во всем разобраться…
Он перебил меня:
— Хочешь кое-что знать? Встретив тебя, я запрещал себе думать о тебе. Месяц назад я решил, что должен приложить все силы, чтобы через год-другой начать свое дело. Тогда я дал себе слово, что, пока не разберусь с этим, не стану связываться ни с какими бабами…
— Надо же, Фрэнклин, и я решила то же самое!
— Ну и дела! Стало быть, мы лежим тут и убеждаем друг друга, что мы оба не можем?
— Не знаю.
— Ну а самой тебе как кажется?
— Сказать правду?
— Да, скажи правду, Зора.
— Мне кажется, будто я была в зимней спячке и вдруг появился ты и меня осветило солнце. Тут я поняла, что пришла весна. Я чувствую себя так, словно парю в воздухе. А ты?
— Я чувствую себя как человек, выигравший в лотерею. Такой ответ тебя устраивает?
— А ты уверен, что это не просто секс?
— Милая, я умею отличать хороший секс от настоящего чувства.
Хотя я всем сердцем готова была поверить ему и положиться на него, печаль не покидала меня. Мне хотелось убедиться в его искренности, и я решила открыться ему.
— Я боюсь, что если по-настоящему привяжусь к тебе и у нас ничего не выйдет, меня отбросит назад, к тому, с чего я начинала — к одиночеству и тоске.
— Ты уже привязалась, — сказал он, — так что не беспокойся об одиночестве.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Так я же с тобой и никуда не уйду, если только ты сама меня не попросишь об этом. Ты думала обо мне не меньше, чем я о тебе. Так к черту все эти игры. Разве не потому ты сбежала из дома вечером? Ты не хотела задыхаться здесь от этих мыслей, гадая, чувствую ли я к тебе то, что ты ко мне. Разве я не прав?
— Прав. — Зачем я не солгала? Почему не смогла солгать? Я слишком необдуманно открылась и позволила ему заглянуть себе в душу. Но что сделано, то сделано. Разве он не признался, что думал обо мне весь день?
— Расслабься, — сказал он и прижал мою голову к своей груди. Сначала сердце его бешено колотилось, но через минуту-другую, когда я, обхватив руками его шею, стала поглаживать ее, оно стало биться ровнее.
— Фрэнклин, чего же ты хочешь от меня? — Господи, ну что за идиотский вопрос!
— Ничего, кроме того, что ты хочешь дать мне сама.
— А что ты хочешь дать мне?
— То, что нужно.
— Это много или мало?
— Надеюсь, много.
— Фрэнклин?
— Да, — откликнулся он, перебирая пальцами мои волосы.
— Мне бы не хотелось, чтоб это была мимолетная постельная связь.
Только не с ним. У меня уже были такие истории. Сначала все хорошо, а потом все меняется и кончается тоской и одиночеством, и я снова в пустоте. Сколько можно бросаться очертя голову в волны моря житейского, а потом плыть к берегу, где у тебя ни души.
— Тебе попадались не те мужики, — сказал Фрэнклин.
— Откуда ты знаешь?
— Иначе сейчас меня бы здесь не было, — ответил он.
— А как определить, тот или не тот? — спросила я.
— Положиться на интуицию.
— Но интуиция подводила меня.
— И все же я прав?
— Сейчас да, но не буду врать, Фрэнклин: со мной такое уже бывало. Но теперь я хочу чего-то настоящего и постоянного, что продолжалось бы очень долго.
— Слышу, слышу, бэби.
Меня понесло.
— И я хочу быть для кого-то подарком, но до сих пор такого не случалось.
— Я же сказал, бэби, что тебе попадались не те мужики. Но раз уж мы заговорили начистоту, доложу тебе сразу: денег у меня нет. Так что если тебе нужен пижон с крупным счетом в банке, мне лучше валить прямо сейчас.
Я рассмеялась:
— Не стану же я обнимать и целовать банковский счет, едва ли при этом я испытаю что-то подобное тому, что было у нас с тобой.
Он перебирал мои волосы и гладил меня по щеке. Я сидела на нем, как в удобном кресле, и, видит Бог, мне не хотелось уходить. Он прижал меня к себе еще крепче и спросил:
— Хочешь, я кое-что скажу тебе?
Я склонила голову к его груди и кивнула:
— Сдается мне, что мы очень похожи.
4
— Эй, Фрэнклин! — раздался голос за дверью. — Не мог бы ты сделать малость потише!
— Ничего проще, приятель. Извини. — Я даже не знал, кто это, да и какая разница. Я чувствовал себя, как в раю. Господи, до чего же иногда прекрасна жизнь! Вся эта дребедень насчет того, чтобы замереть, пока не прояснятся мои планы, улетучилась, как дым. Вернее, мысль эта осталась, но изменилось все остальное. Черт побери, какое везение, когда ты встречаешь женщину, которая любит тебя самого, а не баксы, которые ты притаскиваешь домой, не твой член и даже не то, как ты умеешь им орудовать. А уж если она говорит тебе, что хочет быть с тобой на все сто и это так и есть, и просит тебя рассказать о твоих снах… Она действительно спрашивала меня, что мне снилось пять и десять лет тому назад. Ни одна баба никогда не задавала мне таких вопросов. Я рассказал ей все как есть. Господи, как славно, когда есть кому открыться! Как замечательно рассказывать женщине о своей жизни! Не поверите, но дошло до того, что мы больше разговаривали, чем трахались. Просто потрясающе! Что-то совсем новое! Она обычно сидела на диване, скрестив свои маленькие ножки, словно Будда, и слушала, что я несу. Я и в самом деле рассказывал ей о своих снах, о том, что мне осточертело вкалывать на стройках и не иметь ни копейки за душой, что в недалеком будущем я хочу сам определять свою жизнь. А она слушала, задавала вопросы, не смеялась и не сочла меня бешеным и неуживчивым. Мужчине как воздух нужна женщина, которая не сомневается в нем и вселяет в него уверенность, что он все может. Черт возьми, когда ты встречаешь женщину, которая умеет готовить, знает, что такое настоящая любовь, понимает, что ей нужно от жизни, и старается добиться своего, а при этом чертовски хороша, ты сознаешь: она — дар судьбы. Такое случается не каждый день. Разве я мог упустить ее?
Я заметил, что сначала она побаивалась меня. То есть время от времени что-то такое возникало между нами, но я терпеливо ждал, когда она выложит мне, что сердце ее не раз разбивалось и что она уже не доверяет нашему брату. Я надеялся, что придет минута, когда я смогу сказать ей:
— Не бойся, бэби, на сей раз ты встретила того, кто не разобьет твое сердце, а склеит его, потому что он хочет, чтобы оно принадлежало ему всегда. — Но, расслабившись, несешь первое, что приходит тебе в голову, поэтому я решил держать язык за зубами и особо не распространяться, пока сам не пойму как следует, что к чему.
Который час? Ах ты черт, пора подниматься, хватит валяться и предаваться мечтаниям. В комнате натуральный бардак. Я уже три дня не заходил домой, только забегал переодеться. Мне было трудно уйти от Зоры, и я радовался, что и она этого не хотела. Хороший знак! Я покормил своих рыбешек. Надо было почистить аквариум. Черт, ни одной чистой рабочей рубашки. Вот что мне надо было сделать прежде всего — сходить в прачечную. Что же это такое? Так здорово я себя не чувствовал с… с каких же пор? Пожалуй, с тех самых, когда у меня не было в кармане и восьми центов, и я правильно угадал четырехзначный номер в лотерее и выиграл триста шесть баксов. Но разве можно это сравнивать!