— Роют котлован.
Я снова откинулся и про себя ухмыльнулся. Такая работа, черт побери, сулит не только возможность вступить в профсоюз, но и как минимум четырнадцать-пятнадцать, а то и все шестнадцать баксов в час. И это надолго.
— И насколько вся эта шарманка? — спросил я.
— Ха, дружище, это же сорокаэтажный отелище! Года полтора по меньшей мере, но ты же знаешь, как бывает. То да се, и сроки увеличиваются.
Мы подъезжали; впереди я увидел котлован не меньше десяти метров глубиной. Он занимал целый квартал. Взрывные работы уже явно закончились. Мы тут же принялись считать работающих. Тридцать девять человек: водители бульдозеров, крановщики, автопогрузчики и еще те, кто работал ломами, топорами и лопатами, но черных и латиноамериканцев не было. А когда начнут возводить фундамент, им потребуется человек сто, а то и больше. У меня руки зудели.
Кендрикс направился к одному из белых.
— Эй, не скажете ли, где тут главный?
— А кому он нужен?
— Мне.
Тот поглядел на нашу команду, сунул руки в карманы, бросил:
— Не знаю. — И молча пошел прочь.
Мы переглянулись. Всем и без слов было ясно, что разборки не миновать, что эти сволочи, несомненно, играют в свою игру. Кто-то, должно быть, уже стукнул, и они знали, что мы приедем. Они всегда начинали эти игры, получив на лапу.
Мы пошли в обход стройки, направляясь в котлован. Там нам повстречался белый с бумагами в руках. Мы поняли, что это и есть главный. Кендрикс подошел к нему.
— Доброе утро, сэр.
— У меня нет работы. Я уже всех набрал.
— Разве я спрашивал вас о работе?
— Но вы уже готовы приступить, да?
— Нет. Я с моими людьми из конторы „Сбывающиеся мечты". Мы тут у вас насчитали тридцать девять человек и ни одного черного или латиноамериканца.
— Это не так. Я нанял двух кубинцев, одного латиноамериканца и двух черных.
— Где же они?
— Они только что закончили расчистку.
— Мы говорим о том, что видим. Ну ладно, где главный по земляным работам?
— Там, внизу. — Он махнул рукой в сторону. — Только не говорите, что я послал вас.
Мы пошли туда, где стоял подрядчик. Кендрикс похлопал его по плечу.
— Простите, сэр, мы только что пересчитали рабочих, занятых на стройке; как оказалось, среди них ни одного черного или латиноамериканца.
— Я взял троих, но двое сейчас на другой работе, а одного сегодня нет.
— Очень жаль. Если их нет здесь, то они не в счет. Да и в любом случае этого мало. У вас должно быть по крайней мере двенадцать из сорока. — Кендрикс снова окинул взглядом строительную площадку. — Отбойщики все белые. У вас пять бурильщиков, и ни одного черного с отбойными молотками, нет даже помощников. Кроме того, у вас как минимум десять плотников и шесть чернорабочих.
— Послушайте, я не могу набирать рабочую силу. У меня нет мест.
— Не вешайте мне лапшу на уши. Вы прекрасно знаете, что по закону не менее тридцати процентов рабочей силы должны быть черные и латиноамериканцы. На каждые три рабочих места одно наше — таков закон. А там, где живу я, мы составляем сто процентов населения, а нам достается только пятьдесят процентов рабочих мест. Готов биться об заклад, что все эти люди иногородние. Где вы живете? В Коннектикуте? Джерси? Филли?
— Послушайте, вон в той времянке наш представитель УЭВ. Говорите с ним. У меня на это времени нет.
— Отлично, — сказал Кендрикс и сделал нам знак идти за ним.
Он постучал в дощатую дверь; она открылась, и в проеме выросла фигура негра; он стоял так, словно не хотел никого впускать. На носу у него красовались очки-консервы, на нем была спортивная куртка; довольно светлокожий, с кольцом на правой руке и с широким золотым браслетом на левой. Я не сомневался, что жена у него белая.
— Что вам нужно? — спросил он.
— Вы прекрасно знаете, зачем мы здесь, приятель, так что не будем сотрясать воздух, — сказал Кендрикс.
— Послушай, приятель, я здесь всего неделю, и у меня еще нет данных, — откликнулся тот.
— Вам и не нужны данные. Они есть у меня. Мы сами всех пересчитали.
— Пришлите запрос к концу недели, и мы посмотрим, сможем ли кого-нибудь взять.
Всем известно, что люди из УЭВ всегда черные. Они получают деньги за то, чтобы не подпускать к стройке черных и латиноамериканцев и кормить нас своими сучьими обещаниями, лишь бы не взять на работу. Чтобы люди из федерального управления не совали свой нос, главный подрядчик нанимает представителей меньшинств, но не платит им по существующим ставкам. К тому же большинство этих ребят даже без вида на жительство.
— Ну вот что, — сказал Кендрикс, — если вы не возьмете сегодня кого-нибудь из моих людей, мы остановим работу.
Тот закрыл дверь.
На обратном пути мы подобрали железяки, куски труб, камни. Кендрикс подошел к одному из белых рабочих.
— Бросайте инструменты, выключайте машины и прекращайте работу.
Тут же появился главный:
— Никто, ребята, не бросает работу. Хрен они нам сделают.
Белые работяги и не думали ничего бросать или отключать технику. Они только внимательно смотрели на нас и ждали, кто сделает первый шаг. Главный повернулся к Кендриксу.
— Я же вам говорил. Мне не нужны лишние люди.
— Оглянитесь вокруг, — ответил Кендрикс, держа у бедра кусок трубы, — этот контракт на сто пять миллионов долларов, а единственные черные на всей стройке это мы. Повторяю еще раз: у меня восемнадцать человек, и все готовы работать. Лучше возьмите кого-то из них, иначе мы остановим вашу хренову работу на несколько недель.
— Хотите, чтобы я вызвал полицию?
— Вызывайте! — бросил Кендрикс.
Этот сукин сын достал „воки-токи", и мы поняли, что он действительно говорит с полицейскими. Не первый раз к нам вызывают копов.
Кендрикс повторил:
— Все, что я пытаюсь сделать, это устроить своих людей на работу. Вы нарушаете закон, а я его не нарушаю.
— Сколько вам повторять: у нас достаточно рабочих рук. Мы начнем закладывать фундамент не раньше чем через три недели. Почему бы вам с вашими людьми не прийти тогда?
— Мы, конечно, придем. Но сейчас у нас есть экскаваторщики, бетонщики, плотники — все они в вашей заявке. Мы ничего не имеем против людей, которых вы набрали. Но у нас восемнадцать человек, готовых работать сегодня. Возьмите хотя бы четверых или пятерых, иначе никто сегодня ничего не получит. — Кендрикс поднял руки.
— А что я, по-вашему, должен делать? Приказать помощнику распустить людей, которых он набрал, и взять ваших?
— Это Америка, сэр. В жизни не все, как хочется, не так ли?
Белые рабочие сжали в руках инструменты. Кендрикс нес всю эту ахинею, а мы ждали, что из всего этого выйдет. Мы все встали за главным и оцепили стройплощадку. Затем быстро рассредоточились: одни контролировали все, что движется, кто-то из наших прыгнул к водителю и заставил его выключить зажигание. Остальные белые сами побросали инструменты. Сегодня все что-то слишком гладко идет; обычно белые работяги готовы драться. Через несколько минут в котловане стало тихо, как в заднице. Никто не шелохнулся. Когда появились полицейские, мы и не двинулись. Их было трое; они направлялись к нам с пистолетами в руках.
— В чем дело? — обратился к нам один из них.
Кендрикс выступил вперед.
— Сэр, то, что мы здесь делаем, совершенно законно. Я — директор организации „Сбывающиеся мечты". Наша цель — оповещать Управление экономических возможностей. На любом строительстве, в которое вложено более пятидесяти тысяч долларов, должно работать тридцать процентов черных и латиноамериканских рабочих. Мы сейчас пытаемся разрешить эту проблему и устроить на работу своих людей. А поскольку это строительство осуществляется на деньги, поступающие по статье о снижении налогов, подрядчик нарушает закон. Мы хотим найти мирный выход из положения, но они не идут нам навстречу. Поэтому вас сюда и вызвали. Но мы не уйдем, пока хотя бы нескольких наших людей не возьмут на работу. Все ясно и просто.
Копы переглянулись, потом посмотрели на стройплощадку.