– Спустимся к нашим гостеприимным хозяевам, – Грэм, не удержавшись, сунул руку под куртку и почесал зудящую рану. – Раз уж они такие щедрые… – капитан щёлкнул по воротнику костюма, — ...то в такой мелочи, как свозить меня в город, точно не откажут.
-- Зачем тебе в город? – подозрительно прищурилась Дёмина. – Решили же, что на волке лечу я.
– Да, – Нэйв подтянул к себе статуэтку и вперился в неё взглядом. – Надо максимально обезопасить дорогу к питомнику. Потому я отвлеку на себя внимание корпоратов – пусть думают, что ты погибла, а я слетел с катушек и не думаю ни о чём, кроме мести.
Лицо Ракши выражало умеренный скепсис:
– С чего им думать, что тебя так заденет моя смерть? Нужен повод правдоподобней.
Грэм воззрился на девушку с искренним удивлением:
– Ты что, не в курсе слухов о нашем с тобой романе? Две трети полка свято верят, что мы штаны натягиваем, только когда вылезаем из машины.
Ракша закрыла лицо ладонью и сокрушённо покачала головой:
– И откуда у людей зудящая потребность посудачить о чужой жизни?
Она вздохнула и тряхнула головой:
– Ладно, в кои-то веки от этих идиотов будет польза. Предположим ты, в лучших традициях тупых боевиков, помчишься мстить за меня. Как ты это провернёшь без брони и с ранением? И, главное, как после такой акции выберешься?
– Ну вот и попросим наших добрых хозяев помочь в этом благородном деле. А если откажут...
Нэйв улыбнулся так, что даже Ракше на секунду стало не по себе: капитан словно перешагнул некую границу, оставляя мир живых за спиной.
– ...то пойду один, – продолжил Грэм. – Повезёт – хорошо, проживу чуть дольше. Не повезёт – ты доделаешь работу. Нужно только донести до доминионцев мысль, что в случае моей смерти им потребуется убрать не только Шеридана, но и всех старших офицеров корпоратов, чтобы командование точно перешло Костасу.
– Доминионцы и корпораты, убивающие друг друга... – мечтательно протянула Ракша. – Звучит настолько хорошо, что я даже перестала беспокоиться о твоём здоровье...
Посмотрев на Грэма, она вздохнула:
– Прости, плохая шутка. Я, когда волнуюсь, начинаю тупо шутить.
То, что Дана за него волнуется, оказалось неожиданно приятно. Но задумываться над этим времени не было: перед ними стояли куда более важные задачи.
– Прорвёмся, – Нэйв поднялся на ноги. – Пошли, поговорим с нашими заклятыми друзьями.
Спускаясь в гостиную Грэм ожидал чего угодно: кого-то из доминионцев, наставившего на него дуло пистолета; корпоратов, выследивших дом по его следу; развёрнутый оперативный штаб городской ячейки сопротивления... Но не это.
В кресле, спиной к лестнице, сидел репликант без шлема. На подлокотнике кресла, лицом к Нэйву, устроилась одна из Лорэй и с неописуемо счастливым видом поглаживала кончиками пальцев щёку репликанта.
– О как… – только и смог сказать Нэйв.
Лорэй подняла на него взгляд и продолжила своё странное занятие. А вот репликант обернулся, продемонстрировав капитану знакомую тиаматскую татуировку на лице.
– Давно не виделись, сэр, – сказал воскресший мертвец, пока Грэм обалдело лупал глазами. – С повышением.
– С воскрешением, сержант, – справившись с удивлением, отозвался контрразведчик.
Ракша бросала любопытные взгляды на странную парочку, но вопросов не задавала. Ей лицо репликанта не сказало ровным счётом ничего. Ну, если не считать того факта, что перед идиллийскими феромонами не могут устоять даже биороботы.
Усевшись рядом с Даной на тот же диванчик, что час назад, Грэм спросил у Эйнджелы, кивая на репликанта:
– И зачем ты солгала о его смерти? Я бы понял, если бы репликанты участвовали в операции на Плимуте, но...
Не то, чтобы Грэм ждал чего-то другого от Лорэй, он просто не мог понять зачем ему навешали совершенно бессмысленную в той ситуации лапшу на уши.
– Я не лгала, – безразлично пожала плечами Эйнджела. – До недавнего времени я была уверена, что он погиб.
Грэм хотел было скорчить саркастическую гримасу, но тут его озарило: а как бы он сам вербовал Лорэй, учитывая их прошлое? Для вербовки нужен стимул, приманка. Для кого-то это – деньги, а для кого-то – месть. Причём не только за себя, а и за тех, кто был дорог. А кто был дорог Лорэй, кроме друг друга? Ради кого они плюнули на свободу и – весьма вероятно, – жизнь, пытаясь найти Грэма во время атаки лжедоминионцев на Эдеме?