Вскоре город осветили тысячи, миллионы цветов, превратив Зелар в место из волшебной сказки. Платья женщин тоже засияли, отражая и усиливая свечение цветов, превращая идиллиек в прекрасных фей из тех же сказок. Кристаллы на гирляндах заиграли мириадами огоньков, разливая вокруг мягкое золотистое свечение.
Будто по команде, отовсюду полилась музыка. Единая-единственная мелодия в исполнении сотен флейт. Слаженности музыкантов, разбросанных по всему городу, могли позавидовать и военные оркестры.
— Ларитал, — тихим, но живым и ласковым голосом, произнесла Зара. — Мелодия цветов. Говорят, что когда-то её на Идиллию привёз путешественник, услышавший, как поёт ветер в лепестках цветов на далёкой колонии.
Почему-то Костасу не хотелось оспаривать правдивость этой легенды. Творящееся было слишком прекрасно, чтобы разрушать иллюзию ожившей сказки.
А иллюзия стоила того, чтобы позволить околдовать себя. Густой, пьянящий запах распустившихся цветов кружил голову, а музыка, казалось, звучала прямо в голове. Не сдержав любопытства, Костас подошёл к ближайшему цветку и склонился, разглядывая неожиданно яркий источник света.
— Как они называются? — спросил он у подошедшей следом Зары.
Золотистые искорки отразились в глазах идиллийки, гармонируя с её мягкой улыбкой.
— Ларимэ, — произнесла Арора знакомое Костасу слово.
Как-то раз он слышал, как супруга называла Зару этим странным словом и осознал, что и сам хочет называть её именем этого цветка.
— О-че-шу-еть… — послышалось сбоку.
Обернувшись, Костас узрел невиданное: эдемские голодранцы стояли, раззявив рты и и во все глаза таращились на развернувшееся зрелище. Один из них и вовсе позабыл про бутылку в своей руке, из которой наливал в стакан, и теперь дорогущее вино, немыслимое для подобного субъекта в его обычной жизни, с задорным журчанием лилось на землю. Лилось — и чёрт бы с ним, но собутыльники раззявы вообще не обращали на это внимания, полностью поглощённые созерцанием флюоресцирующей растительности. А ведь в любое другое время это послужило бы поводом для восхитительнейшего мордобоя — с руганью, звонкими ударами по мордасам и сочными матюгами, гроздьями повисшими в воздухе.
Наблюдавшие за ними идиллийцы весело улыбались и переглядывались, после чего одна из аборигенок подошла к ошарашенному парню, перевернула бытылку горлышком вверх, прошептала что-то на ухо просиявшему бойцу и две компании удивительно гармонично смешались в одну.
— Сказочная ночь, — только и проговорил Костас, глядя вслед удаляющейся разношерстной компании.
— Жаль, что генерал опоздал, — добавил он. — Кстати, где он?
Захлопнув забрало, Рам попытался вызвать генерала на связь, но тщетно. Тактическое обозначение Прокофьева также отсутствовало на карте.
— Что за чёрт, — Костас насторожился.
Полковник вызвал штаб генерала, но дежурный по связи сообщил, что Прокофьев выехал в город.
Теперь уже Рам встревожился не на шутку.
— Рамон, — связавшись с дежурным по комендатуре, спросил полковник. — От генерала Прокофьева ничего не приходило?
— Нет, хефе, — флегматично откликнулся тиаматец. — Поступило сообщение о взрыве на трассе, тревожная группа выехала.
— Почему сразу не сообщил? — взъярился Костас.
— Согласно инструкции, — ярость полковника абсолютно не впечатлила уроженца мира-смерти, — уведомлять вас, хефе, надо лишь в случаях, когда ситуация выходит за пределы компетенции дежурного. А ничего такого пока нет, зачем вас с отдыха дёргать? Вот доедут, посмотрят, узнают — я и доложу.
Стоявшая рядом Зара молча смотрела на коменданта, не понимая причины столь резкой смены его состояния.
— Хорошо, — скрипнув зубами, согласился Рам. — Конец связи.
— Что случилось? — тихо спросила идиллийка.
— Генерал пропал, — так же тихо отозвался Костас. — Так, а это дерьмо что тут забыло?
Он развернулся и, уперев руки в бока, уставился на полковника Шеридана, во главе маленькой армии из пары десятков корпоратов идущего к беседке.
— Полковник Костас Рам? — спросил Шеридан, встав перед китежцем.
— Память отшибло? — огрызнулся Костас, глядя, как солдаты корпоратов рассыпаются, окружая беседку.
Дорсайцы, охранявшие коменданта, стояли в стороне, явно получив соответствующий приказ. Причём подтверждённый кем-то из штаба Экспедиционного Корпуса, в противном случае от корпоратовских штрафников бы только клочья летели. Но Шеридан действовал в рамках своих полномочий и люди Костаса могли лишь молча наблюдать, втайне надеясь, что корпорат превысит свои полномочия.