словечек уже нахваталась. Зимой замаюсь переучивать.
Я сидел на трясущейся телеге, прислушиваясь краем уха к болтовне, и размышлял о
нашем дальнейшем житье-бытье. Оставаясь крестьянами, нам к лучшей жизни трудно
будет пробиться. Надо как-то дворянством обзаводиться. Эта мысль не раз меня посещала
после рассказа ведуньи о княжеском семействе Воронцовых. Для дворян сейчас открыто
больше дорог, чем для остальных. Само собой, добыть бумаги, подтверждающие
благородное происхождение, тяжело, но, думаю, всё же возможно. А что, переедем в
город - слишком уж нас здесь хорошо знают - и займёмся "облагораживанием". Ну, а
дальше посмотрим.
Стоит попросить Софу взяться за наше обучение зимой, и в первую очередь это
касается разговорной речи и манер, ведь многое должна помнить из своей гувернантской
жизни. Она, кстати, рассказала про мальчика Натальи Воронцовой. Он всего на пару лет
раньше Мишки родился. Воспользоваться этим, что ли? Звали его Александр - как меня в
той жизни. Знак свыше, однако. Машку сюда, естественно, только за уши сможем
притянуть. Но уши у неё длинные, почти эльфийские, выдержат. И знахарка, надеюсь,
поможет, она же до конца оставалась с умирающей. Объяснит в полиции: выжил, мол,
Александр Воронцов и вся недолга.
Я порасспросил её о последнем приходе в Красноярскую усадьбу. Так персонал там
был уже не тот, что ранее. Приезжала какая-то шишка от старших Воронцовых и всю
старую обслугу уволила. Рассчитала, как тут говорят. Оставила нового управляющего,
который судьбой ребёнка не интересовался, а услышав о смерти Натальи, захлопнул
ворота, ничего не сказав.
Разумеется, всё, что я задумываю, для этой эпохи некрасиво и неблагородно. Но я жил
в другое время, и моя совесть молчит. Ммм... Хотя нет, даже рада семейке Воронцовых
пакость сделать. Если они забыли о своём благородстве по отношению к дочке, то почему
я должен быть благородным по отношению к ним? Нарываться на неприятности я не
собираюсь - о происхождении станем говорить тихонечко и в крайнем случае. Хмм... Ох
чует моя задница, мексиканских страстей всё равно не избежать. Да и у Софы, боюсь,
возражения возникнут. Опять же смерть ребёнка могли официально зарегистрировать.
Можно и с матерью поговорить, вдруг от папани нам какие бумаги о дворянстве
достались. Тогда вообще всё в кайф. Правда, отдаст ли она их нам, неизвестно, маловаты
мы для самостоятельной жизни. Эх, паспорта - вот головная боль, или что здесь сейчас
вместо них?
Пока я размышлял о будущем, дедок успел пересказать Софе все местные новости и
теперь травил какие-то байки из прошлого. А мимо тихонько проплывала просыпающаяся
тайга. Я так и задремал на мягких мешках под монотонный сибирский говорок, несмотря
на тряску. Разбудили меня, уже когда подъезжали.
В село мы прибыли часа за четыре до полудня. Называлось оно Устьянское. Довольно
здоровое, уж точно больше сотни домов. Торг найти было нетрудно: наша дорога
выходила как раз на окраину, где на берегу реки и скопилась вся толпа торгующих. По
моим прикидкам, человек двести - двести пятьдесят.
Перед въездом в эту кучу малу наш дедок встретил старого приятеля.
- Здраствуй, часом братан!
- И тебе, братан, поздорову!
- Чево нонча поздно?
- Дык, глико, чё деется, Софа матушка нас порадоват.
Похоже, ещё один знахаркин знакомец. Раскланялись, разговаривать стали. О как
землю-то оба копытом бьют перед нашей хозяюшкой! Блин, ну просто пара гнедых
рысаков... нее... седых рысаков.
Нас с телегами отправили поближе к стоянке приятеля деда. Я впервые в прошлом
столкнулся с таким количеством людей и немного растерялся. А ведь чуть более двадцати
дней назад по многолюдному Питеру бродил. Оглядываясь кругом, никак не мог
избавиться от ощущения массовки из исторического сериала. Весь народ принарядился,
пестрота одежд бросается в глаза. Порядка, правда, никакого нет. Большинство торгует
прямо со своих телег. Продают всякую всячину - от зерна и картошки до стеклянных бус и
платков. Некоторые ходят с лотками свежеиспечённых, вкусно пахнущих пирожков,
караваев и пряников, некоторые - с корзинами леденцов разнообразных форм и размеров.
Ээх... да чего тут только нет! Желудок сразу потребовал попробовать увиденное и
побольше, побольше.
И меж всего этого бурного безобразия ходят покупатели. В основном крестьяне, но
попадались и одетые иначе, в исторических фильмах примерно так купцы и лавочники
одевались. Были и казаки, и азиаты в халатах.