- У вас есть увлечения, мистер Гнут?
- Я исполняю свою работу максимально тщательно и аккуратно.
- Да, но чем вы занимаетесь по вечерам?
- Перепроверяю итоговые цифры, сэр. Люблю считать, это меня… успокаивает.
- Вы мастер в этом, да?
- Более, чем вы можете представить, сэр.
- Если я буду откладывать по 93 доллара 47 пенсов в течение семи лет под 2,25% годовых с капитализацией процентов, сколько…
- $835,13 по истечении срока вклада, сэр, – спокойно ответил Гнут.
"А кроме того, ты дыважды продемонстрировал знание точного времени, даже не глядя на часы, – подумал Мокрист. – Ты и правда хорошо считаешь. Нечеловечески хорошо…"
- Без выходных? – спросил он вслух.
- Прошлым летом я предпринял пеший тур по главным банкам Убервальда, сэр. Он оказался весьма познавательным.
- Ого, это заняло, наверное, несколько недель! Хорошо, что вы смогли так надолго оторваться от работы.
- О, это было просто, сэр. Старший клерк, мисс Драпс, ежедневно семафором пересылала мне закодированные результаты работы банка. Я проверял их за вечерним штруделем и немедленно направлял необходимые инструкции.
- Мисс Драпс ценный сотрудник?
- Несомненно. Исполняет свои обязанности тщательно и расторопно, – он помедлил. Они уже достигли верхних ступеней лестницы. – Я работаю здесь всю жизнь, мистер Губвиг. Будьте осторожны с семейством Мотов. Миссис Мот удивительная женщина, лучшая из них. Прочие… делают свои дела иначе.
Древний род, старые деньги. А, одно из этих семейств. Мокрист расслышал тихий звоночек, далекий, как песня жаворонка. Такой звучал каждый раз, когда он встречал на улице, например, приезжего, с картой в руках и озадаченным выражением лица, всем своим видом практически умоляющего избавить его от лишних денег под предлогом дружеской помощи.
- Значит, они опасны?
Гнут был слегка шокирован его прямотой.
- Просто не воспринимают концепцию поражения, сэр. Не оставляют попыток объявить миссис Мот сумасшедшей, сэр.
- В самом деле? – сказал Мокрист. – Сумасшедшей по сравнению с кем?
Ветер гулял по улицам города Большой Кочан, жители которого любили именовать его Зеленым Сердцем Равнин.
Он назывался "Большой Кочан", потому что в нём построили музей "Самый Большой Кочан Мира", и на этом горожане исчерпали свой талант по выдумыванию названий. Люди с равнин проезжали многие мили, чтобы посетить музей, полюбоваться видом из окон, купить закладки из капустных листьев, капустные чернила, капустные футболки, куклы "Капитан Капуста", музыкальные шкатулки, сделанные из кольраби и цветной капусты, весело наигрывающие "Песенку Поедателя Капусты", капустное варенье, капустный эль, а также зеленые сигары, сделанные из листьев специально выведенного сорта капусты и скрученные на бедрах местных девственниц, которым эта процедура, видимо, пришлась по душе.
Еще больше развлечений предоставлял посетителям парк "Капустный Мир", в котором малые дети кричали от ужаса при виде огромной головы Капитана Капусты, а также его друзей: Клоуна Цветная Капуста и Билли Брокколи. Для более солидных гостей, конечно, больше подходил Институт Изучения Капусты, всегда окутанный зеленоватой дымкой. С подветренной стороны от него растения были какими-то странными, скажем, иногда провожали проходящих мимо людей недобрыми взглядами.
А потом… разве не стоит запечатлеть такой чудесный день навсегда? Всего-то и нужно, что попозировать для картинки, которую сделает вон тот человек в черном, с иконографом в руках. Он подходил к счастливому семейству и обещал прислать прямо им на дом прекрасную цветную картинку в рамочке, всего за три доллара, включая упаковку и пересылку, один доллар вперед, на покрытие расходов, будьте любезны, сэр, и кстати позвольте заметить, какие у вас чудесные детки, мадам, вы прекрасная мать, нет сомнений, о, и разрешите напомнить самое главное: если картинка вам не понравится, вы можете просто не высылать остальные деньги, и говорить тут больше не о чем, верно?
Капустный эль был обычно весьма неплох, гордым матерям слишком сильно польстить невозможно, и, хотя у иконографиста были какие-то странные зубы, которые, казалось, грозили выскочить у него изо рта, отец семейства обычно приходил к выводу, что никто из нас не совершенен, да и что я теряю, в конце-то концов?
Терял он один доллар, и доллары эти постепенно складывались в приличную сумму. Тот, кто говорит, что честного человека обмануть нельзя, таковым уж точно не является.
Когда уже завершалась обработка седьмого по счету семейства, бродивший неподалеку стражник начал проявлять слабый интерес к происходящему, поэтому иконографист в чёрном последний раз притворился, будто записывает имя и адрес клиента, а потом быстро нырнул в переулок. Он бросил сломанный иконограф (дешевая модель, импы давно испарились) в кучу мусора, где, собственно, и нашел его несколько часов назад, а потом собрался уже уйти через поля, когда вдруг завидел гонимый ветром газетный лист.
Для человека, живущего за счет собственной изобретательности, газета была сущим сокровищем. Засунь ее под пиджак, и она защитит тебя от ветра. Ее можно использовать для разжигания огня. Гурман может хранить в ней дневной запас щавеля, чертополоха или других листьев. И, в крайнем случае, газету можно прочесть.
Этим вечером ветерок становился все более пронизывающим. Путешественник бросил беглый взгляд на первую страницу и сунул газету себе под жилет.
Его зубы пытались что-то ему сказать, но он не стал их слушать. С ума можно сойти, если прислушиваться к зубам.
Вернувшись в Почтамт, Мокрист почитал о Мотах в "Кто есть кого". Они и правда оказались семейством со "старыми деньгами". Это означало, что темные делишки, благодаря которым были добыты эти деньги, давно уже стали историей. И в самом деле, забавно: если твой отец был бандитом, такой факт стараются не афишировать, но если пиратом-работорговцем был твой пра-пра-пра-прадедушка, это становится поводом для хвастовства. Время превращает злобных подонков в развеселых искателей приключений, а "искатель приключений" – это такой термин, который вызывает только зависть и никакого осуждения.
Они были богаты уже много столетий. Старшими в свежей поросли Мотов, не считая Пошлы, были ее деверь Марко Мот и его жена Капричия Мот, воспитанница знаменитого трастового фонда. Они жили в Колении, как можно дальше от всех прочих Мотов, и это было очень по-Мотовски. Согласно книге, следом шли пасынок и падчерица Пошлы – близнецы Космо и Пуччи, которые родились стиснув ручонки друг у друга на горле, как подобает истинным Мотам. Кроме того, вокруг роились многочисленные кузены, тетки и прочие родственники, постоянно следившие друг за другом, словно коты за сметаной. Как слышал Мокрист, традиционным семейным бизнесом считалось банковское дело, однако молодое поколение, вполне обеспеченное деньгами благодаря сложной системе долгосрочных инвестиций и древних трастовых фондов, предпочитало посвящать себя бесконечным судебным тяжбам друг с другом на предмет лишения наследства. Этому делу юные Моты предавались с великим энтузиазмом и похвальной безжалостностью. Мокрист припомнил многочисленные картинки разнообразных Мотов, которые он видел в "Таймс", в разделе "Светское общество". Обычно их запечатлевали в момент выхода из роскошных черных карет. Моты редко улыбались, и еще реже весело насвистывали, потому что, как известно, если свистеть – денег не будет.
Никаких упоминаний о семье Пошлы он не обнаружил. Ее девичья фамилия была Кувырком, и это семейство, по-видимому, оказалось недостаточно знатным, чтобы его включили в "Кто есть Кого". Не удивительно. Пошла Кувырком… было в этом имени что-то такое, балаганное.
За время его отсутствия лоток "Входящие" уже переполнился. В основном, всякими бесполезными бумажками. На самом деле, они совершенно не нуждались в его подписи, просто служащие слишком увлеклись недавно изобретенной бумагой для копировании документов. Мокристу отправляли копии всего подряд, и сортировка отнимала изрядное количество сил.