О боги, я стал одним из них. Ну, по крайней мере патриций, кажется, не знает про дубинку.
— У меня все не настолько запущено, — сказал он.
— А дубинка? Зачем вам дубинка? Вы же ведь пальцем никого никогда не тронули? Вы забираетесь на крыши и подбираете отмычки к собственным ящикам. Вы похожи на животное в клетке, которое рвется в джунгли! Мне бы хотелось дать вам то, что вам необходимо. Бросить вас львам.
Мойст начал было протестовать, но Ветинари поднял руку.
— Вы возглавили наше посмешище, Почту, и сделали из нее солидное предприятие, мистер Липовиг. Но банки Анк-Морпорка, сэр, отнюдь не посмешище. Ими заправляют упрямые ослы, мистер Липвиг. Слишком уж много было неудач. Они погрязли в болоте и живут в прошлом, знатное положение и богатство затмили им очи и они верят, что золото дороже всего.
— Э… А разве это не так?
— Нет. И такой вор и мошенник, как вы… — я еще раз прошу прощения, вы и сами это знаете в глубине души. Для вас это был просто способ набирать очки, — сказал Ветинари, — Что может золото знать об истинных ценностях? Посмотрите в окно и скажите, что вы видите.
— Эм… Маленькую грязную псину, которая смотрит, как какой-то мужик мочится, — ответил Мойст, — простите, вы выбрали неподходящее время.
— Если понимать мои слова менее буквально, — проговорил лорд Ветинари, наградив его Взглядом, — вы бы увидели огромный, суматошный город, полный опасных людей, которые добывают состояние из всго, что попдается им под руку. Они возводят, строят, вырезают, пекут, заливают, формируют, куют и замышляют странные и изощренные преступления. Но деньги они хранят в старых носках. Они больше доверяют носкам, чем банкам. Мы создаем искусственный дефицит металлических денег, вот почему ваши марки де факто являются валютой. Наша серьезная банковская система в полном беспорядке. Фактически, просто посмешище.
— Еще большее посмешище будет, когда вы поставите меня во главе, — заявил Мойст.
Ветинари послал ему быструю улыбку.
— Неужели? — сказал он, — ну, посмеяться иногда нужно.
Кучер открыл дверь, и они вышли.
Почему храмы? — размышлял Мойст, разглядывая фасад Королевского Банка Анк-Морпорка. Почему банки всегда строят похожими на храмы, несмотря на то, что многие значительные религии (а) традиционно против того, чем занимаются банки и (б) открывают там счет?
Конечно, он и раньше видел здание, но так до сих пор и не удосужился рассмотреть его. В отличие от многих денежных храмов, этот не был таким уж плохим. Архитектор, по крайней мере, знал, как построить достойную колонну, и когда нужно остановиться. И он был твердо настроен против херувимов, хотя над колоннами располагался благородно-возвышенный фриз, изображающий что-то аллегорическое с участием дев и ваз. В большинстве ваз и, как заметил Мойст, на некоторых девах, гнездились птицы. Злобный голубь покосился на Мойста с каменной груди.
Мойст часто проходил мимо этого места. Оно никогда не было особенно оживленным. А позади него находился Королевский Монетный Двор, который вообще никогда не подавал признаков жизни.
Сложно представить себе более уродливое здание из тех, что не выигрывали в архитектурных конкурсах. Монетный Двор был мрачной постройкой кирпично-каменной кладки, с высокими узкими зарешеченными окнами и дверями. Всем своим видом строение будто говорило миру «Даже не думай».
До сих пор Мойст о нем и не думал. Ведь это был монетный двор. Место, где вас переворачивают вниз головой над ведром и вытрясают все на свете, прежде чем выпустить наружу. И у них там всюду охрана и двери с шипами.
И Ветинари хотел поставить его во главе всего этого. В такой здоровенной бочке меда обязательно должна быть и нехилая ложка дегтя.
— Скажите, милорд, — осторожно произнес Мойст, — что произошло с человеком, занимавшим раньше эту должность?
— Я предполагал, что вы спросите, так что выяснил. Он умер на девяностом году жизни, от сердечного приступа.
Звучало неплохо, но Мойст прожил и повидал достаточно, чтобы продолжить расследование.
— Кто-нибудь еще в последнее время умирал?
— Сэр Джошуа Роскошь, председатель банка. Умер полгода назад в своей постели, в возрасте восьмидесяти лет.
— Есть множество неприятных способов умереть в собственной постели, — отметил Мойст.
— Не спорю, — признал Лорд Ветинари. — Однако, в данном случае это произошло в объятиях молодой женщины по имени Душечка после огромной порции устриц. Насколько это было неприятным, я боюсь, мы никогда не узнаем.
— Она была его женой? Вы сказали, это случилось в его собственной…
— У него были аппартаменты в здании банка, — прервал его Ветинари. — Обычная привилегия, весьма полезная в случаях, — Ветинари сделал секундную паузу, — когда он работал допоздна. Миссис Роскошь не присутствовала при этом событии.
— Если он Сэр, то разве она не должна быть Леди? — насторожился Мойст.
— То, что ей не нравится быть Леди — это весьма характерно для миссис Роскошь, — сказал Лорд Ветинари. — А я уважаю ее желания.
— И часто он «работал допоздна»? — Мойст старательно выделил слова Ветинари в кавычки. Не Леди, значит, да? — подумал он.
— С поразительной для его возраста регулярностью, как я понимаю.
— О, неужели? Знаете, кажется, я припоминаю некролог в Таймс. Но вроде там не было деталей такого рода.
— Да, и куда только катится пресса, диву даешься.
Ветинари повернулся и обозрел здание.
— Из этих двух я предпочитаю откровенность Монетного Двора, — сообщил он. — Он рычит на мир. Сборщики налогов занимают два верхних этажа, что может вызвать некоторое беспокойство… Как вы думаете, мистер Липовиг?
— Что это за круглая штуковина, которая торчит из крыши? — спросил Мойст. — Из-за нее здание становится похожим на свинью-копилку с застрявшей в щели монетой!
— Как ни странно, ее действительно называют Дурной Пенни, — ответил Ветинари. — Большое колесо, снабжающее энергией машины для чеканки монет и тому подобное. Оно приводилось в движение заключенными в те времена, когда термин «общественные работы» был не просто словом. Или словосочетанием. Под этим подразумевалось жестокое и необычное наказание, что, тем не менее, говорит о весьма небогатом воображении. Зайдем внутрь?
— Послушайте, сэр, что вы хотите, чтобы я сделал? — вопросил Мойст, когда они начали подниматься по мраморным ступеням. — Я немного понимаю в банковском деле, но как мне управлять монетным двором?
Ветинари пожал плечами.
— Понятия не имею. Думаю, что служащие дергают за рычаги. Кто-то говорит им, как часто это делать и когда остановиться.
— А почему кому-нибудь захочется меня убить?
— Не могу сказать, мистер Липовиг. Но вас пытались убить по меньшей мере один раз, даже когда вы просто безобидно доставляли письма, так что я предполагаю, что ваша карьера в банковском деле будет захватывающей.
Они поднялись на самый верх лестницы. Пожилой мужчина, одетый в то, что могло сойти за генеральскую форму армии самого нестабильного типа, отворил перед ними дверь.
Лорд Ветинари предоставил Мойсту возможность войти первым.
— Я просто осмотрюсь, ладно? — сказал тот, поколебавшись на пороге. — У меня ведь совсем не было времени обдумать ваше предложение.
— Само собой, — ответил Ветинари.
— Этим я ни к чему себя не обязываю, так?
— Ни к чему, — заверил Ветинари. Он прошел к кожаному дивану и сел, приглашая Мойста последовать его примеру. Вечно предупредительный Драмнотт расположился позади них.
— Какой приятный запах стоит в банках, вам не кажется? — спросил Ветинари. — Смесь полировки, чернил и богатства.
— И лисоимства, — добавил Мойст.
— Это означает жестокость к лисам. Думаю, вы имели в виду лихоимство. Церковь, похоже, не слишком выступает против него в наше время. Между прочим, никто, кроме нынешнего председателя банка не в курсе моих намерений. Для всех остальных сегодня вы просто проводите небольшую инспекцию от моего имени. Только к лучшему, что вы не надели сегодня свой знаменитый золотой костюм.