Вот с тех пор Шкляренко в нашем взводе и прозвали гранатомётчиком. Чуть что: "А ты гранатомётчика спроси!", "Где гранатомётчик?", "Пойди, позови гранатомётчика!" Совсем затюкали человека. Куда весь его гонор делся! Как вспомним, как он стоял с побелевшими пальцами, с выкатившимися от страха глазами, так смех разбирает. Сначала он ещё пытался отбрыкиваться, а потом совсем сник. Стал тише воды, ниже травы…
– Вот оно что! – засмеялся генерал. – А я ещё удивлялся тогда: что это со Шкляренко случилось? Не узнать стало человека… А скажите, Кудрявцев, капитана Бабушкина вы помните?
– Бабушкина? Лучшего лыжника полка? Как же не помнить!
– Недавно встретил его. Подполковник уже. Полком командует. А рядового Евсевича помните?
– Это который у вас в шахматы в турнире выиграл?
– И это не забыл, ты смотри-ка! – радостно воскликнул генерал. – А всё-таки у меня тогда позиция лучше была – это я ему по-глупому коня прозевал. А так бы он ни за что у меня не выиграл. Если бы я тогда…
"Интересно, – размышлял Сорокин-старший, – вот встретятся через несколько лет старший лейтенант Кудрявцев, допустим, с ефрейтором Халдеевым. И начнут перебирать старых знакомых. "А рядового Сорокина ты помнишь?" – спросит Кудрявцев. "Это какого Сорокина? – скажет Халдеев. – Который полы каждую неделю драил?" Неужели о нём больше и вспомнить нечего будет?"
И от таких мыслей Сорокину-старшему стало очень грустно.
– Кажется, мы слишком увлеклись воспоминаниями, – вдруг спохватился генерал. – Пора и честь знать. Какие у вас занятия по расписанию?
– Материальная часть, товарищ генерал, – быстро доложил ефрейтор Халдеев. – Включение и выключение радиостанции.
– Ну вот и отлично. Занимайтесь. А мы с молодым человеком посмотрим.
11. "На твою долю тревог ещё хватит…"
Радиостанция размещалась в крытой машине.
Одна за другой вспыхивали сигнальные зелёные лампочки. Вздрагивали тонкие, как волосок, стрелки приборов. В серых металлических шкафах начинало что-то гудеть, щёлкать. Треск и шорох раздавались в наушниках.
Один раз разрешили надеть наушники и Сорокину-младшему.
Услышал он тонкий писк морзянки, услышал далёкую-далёкую музыку, услышал голоса, перебивающие друг друга.
Словно взглянул он в волшебную подзорную трубу и увидел всё, что делалось далеко вокруг, увидел то, что секунду назад было невидимым.
Снял наушники – снова тишина вокруг, только равномерно гудит что-то внутри радиостанции. Надел наушники – опять торопливо пищит морзянка, опять голоса перебивают друг друга.
– Волна, я – Берег. Волна, я – Берег, перехожу на приём, – говорит один голос.
– Третий, я – Первый, посадку не разрешаю, – говорит другой. – Третий, я – Первый, посадку не разрешаю. Посадку не разрешаю, как поняли, я – Первый, приём.
И сразу тревожно стало Сорокину-младшему.
Что там случилось с этим Третьим? Почему не разрешают ему посадку? Может быть, беда какая-нибудь? Может быть, надо немедленно спешить на помощь?
Сорокин-младший вопросительно посмотрел на генерала. Но генерал был спокоен. И все вокруг тоже были спокойны. Пожалуй, только один Сорокин-старший заметно нервничал. Сорокину-старшему сегодня особенно хотелось отличиться – показать, что он умеет включать и настраивать станцию ничуть не хуже, чем остальные, – и он с нетерпением ждал своей очереди.
Сорокин-младший не прочь был ещё послушать голоса далёких радистов, но тут ефрейтор Халдеев отобрал у него наушники.
Вот это был класс!
Ефрейтор Халдеев щёлкал переключателями, даже не глядя на них; наверняка и с закрытыми глазами, и в темноте ему бы ничего не стоило включить и настроить радиостанцию.
Где уж угнаться за ним Сорокину-старшему! Да и не старался Сорокин-старший, когда сел к пульту управления, опередить Халдеева, – ему бы лишь не перепутать переключатели, лишь бы не нажать второпях какую-нибудь не ту кнопку.
И снова вспыхивают зелёные сигнальные лампочки. Кажется, всё в порядке, кажется ничего не упустил, ничего не перепутал.
Ещё последняя проверочка – и можно докладывать: "Радиостанция к работе готова".
– Раз, два, три, – говорит Сорокин в микрофон. – Раз, два, три…
И вдруг – что такое? Он же точно знает, что стрелка прибора должна сейчас отклониться, а она стоит неподвижно на нуле, не вздрогнула даже, не шевельнулась.
– Раз, два, три! – уже кричит Сорокин в микрофон.
Но стрелка – ни с места.
Да что же это такое?
И в наушниках – тишина, молчание полное, ни треска, ни шороха.
Может быть, микрофон испортился?
Подул Сорокин-старший в микрофон – никакого результата.
И одна зелёная лампочка уже не светится на панели. А вместо неё рядом зажглась красная.
Ах, ты, умница, ах, ты, молодчага! Сразу бы Сорокину-старшему взглянуть на эти лампочки! Это же радиостанция сама подсказывает, что у неё не в порядке!
Перегорел предохранитель – вот в чём загвоздка.
И сразу отлегло от сердца у Сорокина. Заменить предохранитель – это он умеет, это для него плёвое дело, раз, два – и готово. Сейчас все увидят, как ловко, в считанные секунды устранит рядовой Сорокин неисправность!
Но и тут не удалось отличиться Сорокину-старшему.
Только отыскал он в ящике с запасными деталями новенький предохранитель, только собрался поставить этот предохранитель на его законное место, как на весь военный городок завыла вдруг сирена, как забарабанил кто-то в дверцу машины:
– Тревога! Тревога!
– Строиться! Быстро! – закричал командир взвода.
– А предохранитель? – воскликнул Сорокин-старший.
– Ефрейтор Халдеев, – приказал командир взвода, – займитесь предохранителем, а вы, Сорокин, живо в строй!
Солдаты уже торопливо выпрыгивали из машины.
Хотел Сорокин-старший возразить: мол, он и сам прекрасно управится с предохранителем, при чём тут ефрейтор Халдеев? Почему это ефрейтору Халдееву все ответственные задания поручают? Но взглянул на своего брата, на генерала взглянул и не решился при них пререкаться с командиром.
– Тревога! Тревога!
Как звук боевой трубы, звучало для Сорокина-младшего это слово! И всё замирало и холодело у него внутри от предчувствия надвигающихся событий.
Как повезло, как посчастливилось сегодня Валерке, что явился он сюда вместе с генералом! Уж теперь-то никто не посмеет сказать ему: "Чеши отсюда!"
Вместе с генералом он выбрался из машины.
Солдаты уже стояли в строю – автоматы за спиной, на боку – противогазы. И Сорокин-старший стоял вместе со всеми. Командиры отделений проверяли солдатское снаряжение – всё ли в порядке, а командир взвода негромким голосом отдавал какие-то распоряжения и всё поглядывал на генерала.
Генерал крепко взял Сорокина-младшего за руку.
– А теперь пойдём-ка отсюда! – сказал он.
– Как? – поразился Сорокин-младший. Как это "пойдём-ка"? Да ведь сейчас самое интересное начнётся!
– Мы здесь люди посторонние, – сказал генерал. – А тревога – дело серьёзное. Не будем мешать.
Да почему же мешать?! Ему бы только посмотреть тихонечко, со стороны!
Конечно, генералу, наверно, неинтересно, он, наверно, уже тысячу раз тревоги видел! Но разве честно теперь уводить отсюда его, Валерку? Разве жалко, чтобы он взглянул хоть краешком глаза!