Беспорядков он вообще не любил. Начали как-то двое парней барахтаться на поляне, и пес забеспокоился, сердито забегал вокруг, заворчал.
...Возвратившись в Артыбаш, мы отдыхали, отмывали в турбазовской бане походную грязь, играли в волейбол, по вечерам танцевали, готовили стенгазету и прощальный концерт.
Джим поселился за складом, туда ему носили пищу, к тому времени он уже свыкся со своим новым именем и стал всеобщим любимцем.
Однако близился день отъезда, и пора было решать — что делать с собакой? Поскольку мнения были разные, решено было созвать «большой совет». Когда вся группа расселась перед окнами базы на полянке, Тереха потребовал внимания и спросил:
— А ну сознавайтесь, кто из профессорской или генеральской семьи? Чтобы отдельная комната для Джима?..
В ответ мы только рассмеялись.
— Ну а трехкомнатная хотя бы квартира у кого?
Все молчали. Тереха дошел до однокомнатной.
— Неужели ни у кого? — удивился Тереха. — Да что за народ собрался! Голытьба...
Большинство из нас были студенты или молодые специалисты, почти все жили в общежитиях. Кроме Бори Крещинского. У того-то, мы точно знали, есть и трехкомнатная квартира и, что самое главное, дача. Ну не прекрасный ли сторож для дачи наш Джим!.. Однако Боря будто бы и не слышал, о чем речь, любовался панорамой озера, что открывалась взору отсюда, с полянки.
Джим был тут же, с нами, и кто из парней не позавидовал бы ему в эти минуты! Ведь голова его покоилась у Жени на коленях, Женина рука поглаживала его; глаза Джима умиротворенно подернулись влагой.
Решили в конце концов оставить собаку на базе. Разыскали базовского сторожа, угрюмого, с клочковатой бородой мужика, и завели с ним разговор о Джиме. Сторож сразу же согласился оставить собаку у себя. Такой неожиданно добрый мужик оказался: нет, он совсем не против приютить бездомную собаку, ничуть не против.
Стали собираться в путь. Джим тоже суетился вместе с нами: то бежал с завхозом на склад получать сухой паек, то сопровождал Женю на почту, то стерег чьи-нибудь вещи.
Наконец настала пора прощаться с базой, с озером и с Джимом. Подошел сторож, и мы надели на Джима ременный ошейник, чему пес нисколечко не сопротивлялся.
— Ну а все-таки... зачем он вам? — не вытерпел я и поглядел прямо в острые глаза сторожа. — У вас же есть собака...
— А на мохнашки, — отвечал мужик и показал руками, какие пышные мохнашки сошьет себе на зиму из шкуры нашего любимца.
У Терехи, у Жени — у всех нас так и открылись рты, мы так и оцепенели.
А между тем к базе подруливала уже машина, на которой мы должны были уезжать в Бийск.
— Послушайте, а вы из чего-нибудь другого не могли бы эти самые штуки... а — начала было Женя, просительно глядя на сторожа.
— Дак а из чего? — спросил сторож. — Не из чего. А у него шуба-то подходяшша... — Он кивнул на Джима. — Собака-то у меня есть. Пальма. Породистая сука, охотничья, а этот!.. — Он махнул рукой.
— Да вы еще не знаете, — возмутилась Женя, — какой он умница!
— Куда твоей дуре Пальме до нашего Джима! — злился Тереха.
Машина ждала нас. Боря Крещинский уже стоял в кузове у кабины и смотрел на озеро, на горы, видимо, хотел получше запомнить и навсегда увезти с собой память об этих неповторимых местах.
— Садись, поехали! — кричал шофер.
Мы обалдело соображали, лихорадочно искали выход. А в глазах у пса появилась тревога, он забеспокоился, может быть, из-за урчания машины, а может, стал догадываться...
— Думай не думай, — невесело сказал кто-то из парней, — а не повезешь же его в Москву, в общагу...
Как на эшафот, поднимались в машину. Другие группы уезжали веселые, с песнями, мы — в гробовом молчании. Когда полез в машину Тереха, беспокойство Джима достигло предела, он было рванулся за ногой Терехи, но сторож ошейника не выпустил, строго прикрикнул на собаку. Джим заскулил, стал повизгивать, вырываться.
Дверцы кабины захлопнулись, головы поворачивались в сторону Джима и тут же отворачивались. У Жени покраснели глаза, и она некрасиво оттопырила губы.
Машина, осторожно нащупывая колесами ухабы, выкатила на дорогу. Джим не шелохнулся, с тоской смотрел нам вслед. Вот-вот мы завернем за угол, база скроется, и... Но что-то произошло. Джим вдруг стал настигать машину, а сторож, схватившись за колено, крутился на месте, как подстреленный... И тут база скрылась за домом, шофер поддал газку, Джим махал вровень с задним колесом.
Когда кончилось селение и по сторонам потянулась тайга, пес стал сдавать. Дорога, как и любая горная дорога, была извилистая, и после очередного поворота мы ждали, не отстанет ли Джим, не бросит ли свою затею? Но нет, черный комок выкатывался из-за поворота, и мы видели пса, пока следующая извилина дороги не скрывала его. Мы избегали смотреть друг другу в глаза... Наконец Джима не стало видно. Был поворот вокруг лесистой сопки, потом еще поворот, и из-за него никто не появился.