Даже если молодые люди решают пожениться, несмотря на долги и начало карьеры, ситуация вынуждает их повременить с рождением детей, а ведь кто-то из супругов может быть противником контрацепции. И это непростая ситуация. В жизни нам приходится принимать много трудных решений, но подозреваю, что у некоторых историй был бы более счастливый финал, если бы мы быстрее взрослели и мужчины задумывались о браке не в тридцать один год, а лет на десять раньше.
Я знаю, что слишком строг к своему поколению, особенно к мужчинам. Я тоже не всегда бываю образцом мужской отваги и решительности. И пишу это не для того, чтобы вызвать у вас уныние. Если вы наделали ошибок и продолжаете их совершать, помните, что Богу нравится помогать беспомощным. Он с радостью прощает сокрушенных сердцем и дает второй и даже третий шанс тем, кто наломал дров. Святой Дух сильнее нашей робости и мудрее нашей глупости. Но вместо того, чтобы дальше плыть по течению и жить по принципу «как Бог усмотрит», нужно стараться возрастать в вере (2 Пет. 1:5 и далее).
Что мне делать?
Я призываю всех своих коллег-пасторов прочитать эту книгу, чтобы начать учить восемнадцатилетних юношей поступать так, как будто им не восемнадцать, а двадцать восемь. Не балуйте их (и меня) заниженными ожиданиями.
Также я призываю взрослых христиан подавать хороший пример и показывать, что значит быть надежным, верным и ответственным, как быть последовательным и христоцентричным учеником Господа, как не бояться риска, принимая решения для Божьей славы, как честно признаваться остальным верующим в своих падениях, которые вы переживаете, стараясь быть хорошим примером.
Я также советую одиноким женщинам думать о долгосрочных последствиях решений, принимаемых в двадцать пять лет, если они хотят через десять лет иметь семью и детей.
Наконец, я настоятельно призываю мужчин, читающих эту книгу, молиться о мудрости (Иак. 1:5–6), найти работу и жениться. И лучше это сделать раньше, чем позже. Поверьте, так будет лучше для вашего освящения, для вашей чистоты, для вашей церкви, для какой-нибудь благочестивой девушки, которая станет вашей женой и которую вы, возможно, пока не заслуживаете, как я когда-то не заслуживал свою невесту.
10. Напоследок
У меня до сих пор живы оба деда — седовласые голландцы с ясным умом и твердой волей. Питер Деянг — мой дед по отцовской линии. Я его уже упоминал несколько раз в этой книге. Менсер Ванден Хёвель — отец моей мамы. Он родился в 1918 году в маленьком селении недалеко от Зеленда в штате Мичиган30. Он был одним из девяти детей и, я думаю, именно поэтому не щадил глупцов. Когда он был молод, у них с другом был уговор: если кто-то начинал их дразнить, Ван как следует колотил обидчика, а когда тот падал на землю, друг должен был его крепко прижимать к земле. Когда я думаю о своем дедушке сейчас, первое, что мне приходит на ум, — его гордость за то, что я стал пастором церкви, и теплая улыбка, с которой он встречает своих внуков и правнуков. Но я знаю его достаточно хорошо и могу предположить, что вам вряд ли захотелось бы связываться с молодым Менсером.
Дедушка Ван закончил всего восемь классов, но он никогда не прекращал учиться и усердно работать. В двенадцать лет, как раз в начале Великой депрессии, он работал на ферме и в городской мастерской, где с ним расплачивались сырыми дровами. У деда был талант к механике и ремонту, который унаследовали мои кузены. Когда ему исполнилось то ли шестнадцать, то ли семнадцать лет, он вместе с приятелем отправился в Гранд-Рапидс в надежде получить работу на мебельной фабрике. В первый день они простояли под дверьми фабрики с утра до вечера, чтобы услышать: «Извините, ребята, но на сегодня работы нет». То же самое повторилось и на следующий день, и на следующий, и на следующий. В конце концов мастер решил, что раз они так настойчивы, то нужно их принять. В результате их обоих приняли, и на протяжении всех лет Великой депрессии они работали полный рабочий день, изготавливая церковную мебель и зарабатывая баснословные по тем временам деньги — целых сорок центов в час. По словам моего деда, они были очень богатыми.