В 1990 году бабушки не стало, и через год дед женился вновь.
Недавно я у него спросил:
— Как ты думаешь, нынешнее поколение христиан что-то потеряло по сравнению с вашим?
— Конечно, — не раздумывая ответил он.
— Например?
Дед помолчал минуту. А когда снова заговорил, то не ответил на вопрос прямо, но я понял его мысль, и это была хорошая мысль:
— Когда я начинал, у меня не было ничего. Имел ли я право надеяться, что все в моей жизни сложится так благополучно? Конечно, я много трудился, но я знаю, что все это от Бога.
Мой дед явно выделяется на фоне представителей моего поколения, финансово благополучного, ленивого, поверхностного, заигравшегося, с той лишь оговоркой, что в его поколении таких, как он, было много. У дедушки, конечно, были свои недостатки, но, как и многие представители военного поколения, он не сидел сложа руки. Дед много работал, рисковал, постоянно проявлял инициативу и, как он говорит, жил полной и насыщенной жизнью, хотя никогда целенаправленно за этим не гнался. Он молился, но не приписывал каждому своему движению излишнюю духовность. За жизнь он перепробовал несколько профессий, но никогда не воспринимал свою работу как промежуточный вариант на пути к чему-то лучшему.
Как всякий человек, выросший во времена Великой депрессии, он ожидал от жизни не много и, получая лишь немногое, не возмущался, а когда получал сверх ожидаемого, то приписывал эти достижения Богу, а не себе. Из моих разговоров с дедом я понял, что он был усердным во всем, но никогда не усердствовал в том, чтобы выяснить некую сокровенную и таинственную Божью волю-инструкцию. Нет, он нисколько не сомневался в Божьем провидении. Но он верил в то провидение, которое дает возможности, а не позволяет бездействовать. Теперь, когда его жизнь подходит к концу, провидение помогает ему видеть Божью благословляющую руку, которая направляла его на протяжении девяти десятков лет, и во всем доверять Господу до конца.
Вот так выглядит жизнь, которую мой дед прожил в Боге. Такой должна быть жизнь христианина: активной в настоящем, благодарной за прошлое и исполненной надежд о будущем.
Жизнь, прожитая не зря
Книгу Экклесиаста можно считать странной, но сегодня она актуальна как никогда. Многие из нас гонятся за ветром, ищут удовлетворения в работе, семье и успехе — в хороших, по сути, вещах, но проблема в том, что эти вещи не могут нас полностью удовлетворить. Мы стали малодушными и словно неприкаянные блуждаем по жизни. И это только половина беды. Еще хуже, что мы придали вид духовности своему малодушию и блужданиям и научились выдавать свою пассивность за благочестие. Мы не только живем суетной бессмысленной жизнью, но наша страсть к Богу зачастую ограничивается страстным желанием того, чтобы Он увенчал успехом наши поиски суеты.
Прислушаемся к заключительным словам Экклесиаста: «Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека» (Еккл. 12:13). Если уж нам и быть чем-то обеспокоенными, так это тем, чтобы соблюдать Божьи заповеди. Если уж нам чего-то и бояться — а мы все чего-то боимся, — то давайте бояться Бога, а не будущего.
Ошибочно полагать, что Божья воля — это некое особое водительство или тайное знание. Не думайте, что Бог поместил вас в лабиринт, выключил свет и дал задание: «Ищи выход. Удачи!» С одной стороны, Божья воля — это суверенный Божий план для нашего будущего, которому мы можем доверять. С другой стороны, Божья воля — это благое слово для нашей жизни, поэтому нам стоит ей повиноваться. Но никогда не думайте о Божьей воле как о квесте, или загадке, или лабиринте и не сводите жизнь к поиску одного-единственного верного пути.
Божья воля для вашей и моей жизни в некотором смысле проще, сложнее и легче. Проще, потому что нет никаких тайн, которые нужно раскрыть. Сложнее, потому что отвергать себя, жить для других и повиноваться Богу труднее, чем сменить работу или переехать на новое место. Легче, потому
10. Напоследок
У меня до сих пор живы оба деда — седовласые голландцы с ясным умом и твердой волей. Питер Деянг — мой дед по отцовской линии. Я его уже упоминал несколько раз в этой книге. Менсер Ванден Хёвель — отец моей мамы. Он родился в 1918 году в маленьком селении недалеко от Зеленда в штате Мичиган30. Он был одним из девяти детей и, я думаю, именно поэтому не щадил глупцов. Когда он был молод, у них с другом был уговор: если кто-то начинал их дразнить, Ван как следует колотил обидчика, а когда тот падал на землю, друг должен был его крепко прижимать к земле. Когда я думаю о своем дедушке сейчас, первое, что мне приходит на ум, — его гордость за то, что я стал пастором церкви, и теплая улыбка, с которой он встречает своих внуков и правнуков. Но я знаю его достаточно хорошо и могу предположить, что вам вряд ли захотелось бы связываться с молодым Менсером.