И вот перед нашей дверью стояла корзинка наполненная этими необычными цветами, бутоны которы х только начинали приоткрываться, а значит целые сутки мы могли любоваться великолепием северной природы. Линка схватила корзинку и притащила на стол. Мы ненадолго замерли, а потом кинулись искать записку, чтобы понять, кто из нас удостоился этого чуда. Записка была, но не рукописная и ясности точно не вносила. Калиграфическим почерком наемного писца было написано всего три слова: "Тебе, прекрасная мечта". Мы посмотрели друг на друга.
— Лин? — сделала я первое неуверенное предположение.
— Вряд ли, — разочаровала меня Линка. — Он уехал еще вечером.
— Ну и что, мог отдать распоряжение, — не сдавалась я.
— Ну, почему сразу Лин? — проворчала моя подруга. — Может это мне.
— Почему? — раздраженно спросила я.
— Потому что я тоже могу быть чьей-то мечтой, — в принципе, она в чем-то права, но мне очень хотелось быть мечтой, я уже начала входить во вкус.
— Да нет, это все-таки мне, — сказала я и потянула к себе корзинку.
— А мне кажется, что мне, — Линка вцепилась в корзинку с другой стороны, не позволяя мне ее утащить к тигровым розам и увядаю щим руа. — У тебя итак полно цветов. Должна же быть справедливость.
— Линка, зависть это плохо, — сказала я, пытаясь отвоевать корзинку.
— Самовлюбленность и эгоизм тоже, — начала заводиться подруга, продолжая удерживать ее.
— Лина хватит уже, — воскликнула я, потянув корзинку сильней.
— Дэла, действительно хватит, отцепись от моих цветов, — ответила противная ледийка.
— Это мне!
— Нет, мне!
Не знаю, пережили бы несчастные симари наш с Линкой спор, но тут из воздуха появилась рука, вцепилась мне в ухо и злой голос наставника сказал:
— Брайтис, у вас совесть есть? Или в вашем курятнике не учили, что заставлять себя ждать дурной тон?
— Ай, — пискнула я и, увлекаемая рукой, все еще вцепившейся мне в ухо мертвой хваткой, вл етела в портал.
Наставник Гринольвис выпустил меня из своего железного захвата, и я заскулила, растирая красное несчастное ушко.
— Вы маньяк! — обиженно воскликнула я.
— Еще какой, — он радостно оскалился. — У нас сегодня очень долгой день, столько всего надо наверстать. — и скомандовал. — На разминку!
Я хотела сказать ему какую-нибудь гадость, но взглянула в злые медовые глаза, вспомнила, что человек страдает похмельем и решила не спорить… пока. Чуть позже я поняла, что упустила свой шанс, потому что желтоглазый садист извернулся, он довел меня до предела моих физических сил уже к середине зарядки, если это можно было назвать таким милым словом. Пот застилал глаза, ноги горели, легкие тоже, руки отказывались удерживать мой вес после пятидесяти отжиманий, после подтягиваний и прочих издевательств. Если наставник решил меня убить, то он был уже близок к своей цели.
— Я больше не могу, — просипела я, ничком падая на пол.
— Брайтись, — насмешливо произнес он, присаживаясь на корточки подле моего изможденного тельца. — Если вы думаете, что ваше жалобное кудахтанье меня разжалобит, то поспешите разочароваться, у меня нет сердца.
— Даже не сомневалась, — огрызнулась я и напоролась на очередную радостную улыбку. — Скажите, мой лорд, вы так лечитесь от похмелья? — поинтересовалась я.
— У меня не бывает похмелья, — весело сообщил душка Дайанар. — Я же маг. Но ваша перекошенная рожица меня несомненно радует.
— Скотина, — прошептала я, и он расхохотался.
Вот так весело и непринужденно мы добрались до конца наших утренних занятий. Перед тем, как удалиться в душевую, наставник Гринольвис сообщил, что после завтрака ожидает меня в пресловутой аудитории двадцать четыре.
— И советую не опаздывать, — подмигнул он, а я непроизвольно спрятала свои уши за дрожащими от напряжения ручками.