«Что это за Палермо, про которое онѣ говорили?» вдругъ спросила она себя, спускаясь по ступенямъ плохо освѣщенной лѣстницы сѣней.
И ей точно захотѣлось побывать въ такомъ Палермо, испытать ощущенія женщины, которая ускоренными шагами поднимется по задней лѣстницѣ трактирныхъ нумеровъ, слыша за собою шаги какого-нибудь Миши, или Карлуши, или топографа, или юнкера, или гостинодворца йодъ хмѣлькомъ. Вотъ онъ зоветъ коррпдорнаго и спра-ши ваетъ номеръ. Замокъ щелкнулъ, она входитъ въ комнату съ однимъ окномъ. За перегородкой кровать съ грязнымъ бѣльемъ, въ комнатѣ зеленый клеенчатый диванъ и облѣзлый, весь испачканный столъ. Она какъ-будто видитъ и корридорнаго, и перегородку, и кровать, и зеленый диванъ, ощущаетъ удушливый запахъ комнаты и замѣчаетъ, какъ отпотѣли окна и какъ въ углахъ стоятъ пятна отъ сырости.
«А, можетъ быть, это гораздо заниматильнѣе?» спросила она, остановившись на крыльцѣ. Взглядъ ея упалъ на освѣщенныя окна сосѣдняго дома. Она прочла «Гостиница Палермо» и улыбнулась злобной усмѣшкой…
— Мадмуазель, — послышался позади хриплый, басистый голосъ — вы въ нерѣшительности…
Зинаида Алексѣевна быстро обернулась. Къ ней наклонился бокомъ тотъ самый усастый господинъ въ поношенномъ военномъ пальто, который поглядѣлъ на нее въ Писсажѣ такимъ взглядомъ, что она стѣснилась и начала разсматривать фотографическія карточки.
Опа промолчала и только пристально поглядѣла на него.
— Вы въ нерѣшительности, — повторилъ усастый господинъ и избоченился. — Позвольте предложить вамъ чего-нибудь прохладительнаго..
— Теперь-то? — спросила опа и разсмѣялась.
Угощеніе господина показалось ей ужасно смѣшнымъ.
— Не угодно-ли вотъ въ Баварію, лучшаго пива…
— Я пива не хочу, — продолжала она все въ томъ-же тонѣ, а сама думала: «что это я дѣлаю! Отвѣчаю на такія пошлости! Вѣдь онъ меня богъ-знаетъ за кого принимаетъ!»
— Такъ не угодно-ли порцію чаю съ лимономъ, или портеру, или лимонадъ-газесу? Вы не безпокойтесь. Мы все это можемъ. Мадмуазель, я благородный офицеръ.
Струя воздуха пахнула на щеку Зинаиды Алексѣевны: отъ офицера шелъ спиртной запахъ. Она испугалась, скорыми шагами спустилась съ лѣстницы и взяла налѣво, по направленію къ Михайловской улицѣ.
— Мадмуазель, — слышалось ей подъ самымъ ухомъ, и спиртной запахъ обдавалъ ее: — вы напрасно такъ спѣ-сивитесь. Шампанскаго я вамъ не поставлю, а портеру лучшаго могу. Я вамъ впередъ говорю. По этой части я благороднѣйшій человѣкъ… Вамъ не угодно-ли въ гостиницу Палермо?
Зинаида Алексѣевна уже совсѣмъ перетрусила и прибавила еще шагу.
— Да не бѣгите такъ, — гудѣлъ сзади нея голосъ: — это ни съ чѣмъ несообразно, позвольте мнѣ вамъ доложить… Вѣдь вотъ поіідете-же на Невскій мерзнуть и съ одной ножки на другую перепрыгивать; такъ тамъ какіе-же кавалеры: со Щукина двора да юнкеришки; они съ васъ-же на угощенье сдерутъ, ужь вы на этотъ счетъ будьте благонадежны…
— Оставьте меняі — почти крикнула Зинаида Алексѣевна, рѣзко обернувшись и тотчасъ-же, чуть не бѣгомъ, обогнула уголъ Михайловской улицы.
— Ха, ха, ха! — разразился господинъ въ усахъ. — Скажите, пожалуйста. Пардоне, мадмуазель, что осмѣлился…
Но она уже не слыхала и переходила улпцу. На противоположномъ тротуарѣ она остановилась и не безъ любопытства поглядѣла на темнѣющуюся фигуру «благороднаго* офицера. Онъ махнулъ очень смѣшно рукой, а потомъ поплелся опять къ Пассажу. Зинаидѣ Алексѣевнѣ сдѣлалось досадно на самое себя:
«Зачѣмъ я такъ глупо обошлась съ нимъ? — спросила она себя. — Вѣдь я ему дала говорить и даже вступила въ разговоръ. Ну, и слѣдовало кончить въ шутливомъ тонѣ…»
Но красныя, прыщеватыя щеки офицера и его пахучій ротъ представились ея воображенію и она сдѣлалась тотчасъ-же серьезною…
Говоръ молодыхъ женскихъ голосовъ вывелъ ее изъ задумчивости. По тротуару бѣжали, кутаясь въ старенькіе платки, двѣ дѣвочки лѣтъ йодъ пятнадцать, въ косичкахъ, съ непокрытыми головами.
«Вотъ кто стремится жить» — мелькнуло въ головѣ. Зинаиды Алексѣевны, и она пошла за ними слѣдомъ.
— Ишь ты какая теплая, — пищала дѣвочка пониже ростомъ — чай, уговоръ былъ — поровну дѣлить.
— Да вѣдь я тебѣ отдала.
— Врешь.
— Вотъ-те Христосъ. Какъ уговоръ былъ, такъ и отдала тебѣ.
— Ну, смотри, мадама другой разъ будетъ спрашивать, есть охота мнѣ изъ-за тебя пинки получать…