«Маскарадъ!» пронеслось какой-то искрой въ мозгу ея.
— Извощикъ! — крикнула она особенно энергично, и безъ торгу сѣла въ сани того самаго возницы, который предлагалъ ей прокатиться на шведочкѣ.
Торопливо сказала она ему свой адресъ, безпрестанно понукала его, торопливо заплатила ему вдвое противъ того, что стоилъ конецъ, и бѣгомъ вбѣжала въ свои меблированныя комнаты. Она кинулась къ шкапу и стала вынимать оттуда юбки и черное платье съ капюшономъ, уже не разъ служившее ей для маскарадовъ. Все это она дѣлала съ такой стремительностью, точно будто опоздать на четверть часа было для нея вопросомъ жизни или смерти.
Въ воловинѣ двѣнадцатаго она подъѣхала къ дому Ольхина и такъ-же лихорадочно вбѣжала но знакомой ей лѣстницѣ, мимо благообразнаго швейцара.
XV.
Маскарадъ былъ изъ самыхъ удачныхъ. Съ первой-же комнаты обдало Зинаиду Алексѣевну душной атмосферой толпы, тискающейся въ тѣсноватыхъ комнатахъ. Она взглянула направо, налѣво: ниодпого знакомаго мужскаго лица.
Сѣла она въ первомъ салончикѣ, подлѣ двери. Мимо нея шли пары густою вереницей. Она начала напряженно прислушиваться къ разговорамъ и зорко осматривать масокъ. То, что прежде она оставляла безъ всякаго вниманія, бросилось ей теперь сразу-же въ глаза. Половина масокъ смахивала, въ сущности, на бвлую шляпку, разгуливающую по Пассажу. Въ нихъ замѣчалась та-же тревога, тѣ-же вилянья юбкой, та-же отрывистая болтовня, подъ которой сидѣла одна цѣль: уѣхать съ кѣмъ-нибудь изъ маскарада, И тутъ только Зинаида Алексѣевна поняла впервые, какъ грубъ и пошлъ былъ тонъ мужчинъ, разгуливающихъ подъ ручку съ масками.
— Что ты городишь! — доносился до нея возгласъ брюнета съ роскошными бакенбардами, весьма изящной внѣшности.
И маска отвѣчала ему въ тонъ.
— Все это ерунда! — говорилъ убѣжденно офицеръ съ аксельбантами, наклоняя голову въ сторону своей маски, въ богатомъ кружевномъ домино.
— Пѣтъ, не ерунда, — отвѣчала ему маска, еще рѣзче его.
— Маточка ты моя, — шепталъ тучный генералъ, изъ молодыхъ, прижимаясь къ худенькой маскѣ съ большимъ бантомъ на груди: — огурчикъ ты мой!
«Огурчикъ» хихикалъ.
— Que t’es bête! [14]— просипѣла француженка въ желтыхъ локонахъ высокому кавалергарду.
— Je m’en f..![15] — вскричала другая француженка, въ поношенномъ бархатномъ платьѣ, подъ руку съ бѣлобрысымъ франтикомъ въ высочайшихъ скомканныхъ воротничкахъ
— Нѣтъ, я тебя знаю, — приставала къ краснощекому франтику истрепанная маска съ фруктами на головѣ.
— Я уже тебѣ говорилъ, — прохрипѣлъ фрачникъ: — что я съ порядочными женщинами незнакомъ.
И тотъ расхохотался на всю залу.
«И въ этакомъ-то мірѣ,—думала Зпнаида Алексѣевна, — я не хочу показать себя, пустить въ ходъ свою молодость, бойкость, умъ, натуру! Неужели я не занимательнѣе всѣхъ этихъ масокъ? Оттого и мужчины такъ нестерпимо пошлы и грубы, что имъ нечего стѣсняться съ такими женщинами… Сама виновата! Кто мѣшаетъ мнѣ выбрать въ этой массѣ мужчинъ двухъ трехъ, съ которыми хоть одну зиму проживу я безъ скуки и тяжести… Они мнѣ укажутъ какой-нибудь уголокъ жизни, куда мое воображеніе никогда не залетало, гдѣ мнѣ некогда будетъ тормошить себя и безъ телку волноваться… Надо только имѣть чутье и непремѣнно найдешь кого вужно..»
Она встала и пробралась въ большую залу, гдѣ было просторнѣе. На встрѣчу ей шли пары, въ разныхъ направленіяхъ пересѣкая залу и сталкиваясь одна съ другой.
«Который-же? — спрашивала себя Зинаида Алексѣевна, вглядываясь въ мужчинъ. Много было смѣющихся физіономій, розовыхъ щекъ, блистающихъ бакенбардъ, модныхъ проборовъ, круглыхъ подбородковъ, вздернутыхъ и прямыхъ носовъ; но типы всѣ давно приглядѣлись Зинаидѣ Алексѣевнѣ. Она не могла назвать поименно этихъ маска радвыхъ героевъ, но она знала ихъ и на ихъ лицахъ она не читала ни бойкаго ума, ни веселости, ни оригинальности, ни даже занимательнаго задора.
Ходить одной ей сдѣлалось неловко. Она тутъ только поняла, почему бѣлыя и розовыя шляпки Пассажа не любятъ ходить по одиночкѣ, почему имъ нужны, во что-бы то ни стало, подруги. Когда съ хожденіемъ связано выжиданіе и высматриваніе, всякая женщина ищетъ мнимую собесѣдницу, чтобы какъ-нибудь замаскировать свой томительный маневръ.
Изъ большой залы Зинаида Алексѣевна отправилась во вторую, гдѣ ее оглушила полковая музыка. Тамъ сидѣли въ разныхъ углахъ пары, занятыя разговоромъ.
«Притворяются! — думала Зинаида Алексѣевна: — имъ вовсе не такъ весело, они совсѣмъ не интересуютъ другъ друга, а только подзадориваютъ себя или говорятъ грубости».