Такъ они обвѣнчались. Въ мужѣ Катерина Николаевна нашла все то, что онъ выказывалъ, какъ публичный дѣятель. Онъ не оказался ни умнѣе, ни глупѣе, ни суетнѣе, ни тщательнѣе, но и не занимательнѣе. Первый годъ супружества провела Катерина Николаевна въ какомъ-то выжидательномъ настроеніи, точно будто она вѣрила, что вотъ-вотъ мужъ ея сбросить съ себя свою обычную оболочку и явится другимъ человѣкомъ. Годъ прошелъ, никакого откровенія не послѣдовало. Александръ Дмитріевичъ оставался все такимъ-же. Супружеская жизнь не скрасилась появленіемъ дѣтей. Катерина Николаевна должна была помириться съ перспективой жизни вдвоемъ, безъ заботъ и радостей материнскаго чувства. Эта неполнота семейной жизни заставила ее уйти въ самое себя и начать разбирать и свое чувство къ мужу, и его личность. Она при сматривалась и къ тому, и къ другому цѣлый годъ, и, наконецъ, убѣдилась, что ея чувство къ мужу лишено всякаго обаянія. Въ немъ не было ни одной изъ тѣхъ сладкихъ неожиданностей, изъкоторыхъ сплетаются задушевныя сближенія мужчины и женщины. Можно было впередъ предвидѣть, какой тонъ и какія формы интимности будетъ имѣть супружеская жизнь въ длинный рядъ годовъ. Катерина Николаевна распознала въ мужѣ чувство, похожее на страсть, но оно вскорѣ перестало ее трогать. Въ этой страсти жило нѣчто формальное, ограниченное, смѣсь затаенной ревности и такого-же затаеннаго самоудовлетворенія. И личность мужа со всей его дѣятельностью выяснилась передъ Катериной Николаевной въ другомъ свѣтѣ. Она видѣла передъ собою человѣка, который сохраняетъ неизмѣнно свою нравственную физіономію едва-ли не потому только, что впрегъ себя въ хомутъ дѣловой спеціальности. Онъ ей отдавался съ необычайною добросовѣстностью и солидностью не по лѣтамъ; но самое его дѣло не входило въ его плоть и кровь такъ, чтобы давать его задушевной жизни наивный, глубоко-убѣжденный оттѣнокъ. Катеринѣ Николаевнѣ начало сдаваться, что у Александра Дмитріевича есть внутри чуланъ, который онъ набиваетъ всякимъ добромъ, боясь, чтобы гдѣ-нибудь не случилось порожняго мѣста. Она начала приходить къ тому выводу, что подняться выше своей дѣловой роли мужъ ея не могъ. У него не хватало темперамента сдѣлать изъ своей дѣловой жизни матеріалъ для другаго, высшаго существованія. Онъ. хотя и безсознательно, маскировалъ ограниченность и трагическую сухость своего «я» всѣми признаками серьезной и плодотворной работы. Особое чувство неудовлетворенія и скуки запало съ тѣхъ поръ въ сердце Катерины Николаевны. Она начала съ нимъ бороться. Сперва она приняла его за доказательство собственной пустоты и неразвитости, но упреки самой себѣ не разъяснили ей ея душевнаго настроенія. Съ какою строгостью ни относилась она къ себѣ, все-таки не могла она не сознать, что не въ пей одной сидитъ причина ея нравственнаго недомогательства.