— Разсуди сама: кому-же ближе это сдѣлать?
Слова эти были сказаны такъ убѣжденно, что Катерина Николаевна не нашлась, что возразить на нихъ.
— А ты? — вымолвила она, помолчавъ.
— Я не поѣду, у меня дѣла…
Катерина Николаевна сѣла и выпрямилась.
— Ты не поѣдешь, Поль, не потому только, что у тебя дѣла…
Она не договорила и посмотрѣла на него искоса.
— Я не хочу, — продолжалъ онъ, все тѣмъ-же убѣжденнымъ тономъ, — чтобы между нами тянулась недомолвка. Дѣлай такъ, какъ говоритъ тебѣ сердце; свези Лизу и повидайся съ Повалишинымъ… я при этомъ совершенно лишній.
Она встала, подошла къ нему и пожала ему руку.
— Хорошо, — тихо проговорила она;—но какъ-же ты останешься одинъ?
Волненье начало овладѣвать ею и сообщилось Борщову.
— Пожалуйста, забудь меня на это время! откликнулся онъ — выдь ты наконецъ изъ твоей двойственности, погляди въ глаза настоящей жизни и не бойся ничего. Одно изъ двухъ: или ты останешься съ нимъ и будешь вѣрна его памяти, или ты, закрывъ ему глаза, вернешься ко мнѣ. Я ко всему приготовленъ.
— Поль!..
— Да, Катя, безъ тонкостей, пожалуйста, довольно ихъ. Намъ стыдно представлять изъ себя нервныхъ баричей и играть въ прятки… я сказалъ тебѣ то, о чемъ ты, не знаю зачѣмъ, молчала.
Она опустила глаза и не вымолвила ни слова.
— Дѣвочка сильно тоскуетъ, — сказалъ Борщовъ — тянуть съ отъѣздомъ не къ чему. У тебя вѣдь сборы короткіе?
— Короткіе, — повторила Катерина Николаевна, все еще не пришедшая въ себя.
— Ну, такъ я васъ снаряжу въ путь на этой-же недѣлѣ.
И, какъ-бы избѣгая всякихъ объясненій, Борщовъ вышелъ изъ комнаты.
По вокзалу Варшавской дороги сновали пассажиры и служители въ куцыхъ синихъ пальто, пробѣгали къ крыльцу или тащили къ багажному прилавку чемоданы, ящики и саки.
— Еще одинъ мѣшокъ! — крикнулъ женскій звонкій голосокъ служителю.
Это былъ голосъ Лизы. Она опять получила англійскій видъ въ дорожномъ туалетѣ. Плоская шляпка съ газовымъ вуалемъ, сѣрый ватеръ-пруфъ, сумка чрезъ плечо, здоровые кожанные ботинки — все вто говорило о путешествіи на иностранный манеръ. Лицо точно разцвѣло: щеки ея покрыты были ровнымъ румянцемъ, глаза блестѣли, во всѣхъ движеніяхъ замѣчалась особенная бойкость.
Въ одной рукѣ она держала пледъ, стянутый ремешками, а другой указывала служителю, куда нести чемоданъ. Сразу можно было замѣтить, что дорога — ея элементъ.
— Пора купить билеты! — крикнула она Борщову, отошедшему нѣсколько въ сторону.
Катерина Николаевна, съ нервнымъ, невеселымъ лицомъ, стояла въ нерѣшительности: отправиться-ли ей въ пассажирскую залу или подождать, пока все будетъ уложено? Она сдѣлала нѣсколько шаговъ назадъ и, обратившись къ Лизѣ, сказала.
— Не волнуйтесь такъ, дружокъ…
— Ахъ нѣтъ, позвольте мнѣ! вскричала Лиза и даже слегка нахмурилась — Павелъ Михайлычъ возметъ билеты, а потомъ я ужь съ Семеномъ останусь тамъ… n’ayez pas peur, je sais faire enregistrer les bagages[88], идите, пожалуйста, и сидите dans la salle d’attente[89], a я здѣсь.
Катерина Николаевна улыбнулась и медленно пошла по направленію къ пассажирской залѣ.
Борщовъ двинулся къ кассѣ, а за нимъ, забѣгая съ боку, и Лиза. Пока онъ подходилъ, вслѣдъ за другими пассажирами, къ окошечку кассира, Лиза, взявшись за желѣзныя перила, покачивалась съ ноги на ногу и нетерпѣливо поглядывала, скоро-ли дойдетъ очередь до Борщова.
— Oh! que ça traine, oh! que ça traîne! шептала она, поправляя сумку и ощупывая, лежатъ-ли въ ней ключи.
Вотъ наконецъ взялъ Борщовъ билеты и Лиза устремилась къ нему чуть не бѣгомъ.
— Дайте мнѣ, дайте мнѣ билеты, выпрашивала она — какой классъ?
— Первый, отвѣтилъ Борщовъ.
— Ахъ, зачѣмъ… и для меня?
— И для васъ.
— Я-бы во второмъ!.. Тамъ очень хорошо, это не-во Франціи…
— Ничего, ничего, говорилъ улыбаясь Борщовъ.
— А зачѣмъ не mixte?
— Какой микстъ? спросилъ Борщовъ.
— Какъ какой? Un billet mixte. Въ Россіи — первый, а въ Германіи — второй. Ахъ, и вы не знали?
Борщовъ разсмѣялся.
— Пора, пора, заторопила Лиза, почти вырывая билеты изъ рукъ Борщова. — Я все сдѣлаю, все; пожалуйста, идите туда, показала она рукой на пассажирскую залу.
Борщовъ сдѣлалъ движеніе, говорившее: «надо покориться», и повернулъ въ сторону, указанную Лизой. Оставшись одна распорядительницей, Лиза побѣжала къ багажному прилавку и начала суетиться около сундуковъ. Она то-и-дѣло просила служителей, чтобы они ихъ подталкивали въ кассѣ, и даже сама усердствовала….