— Вы меня совсѣмъ не знаете, — заговорила уже гораздо смѣлѣе Авдотья Степановна — да я и не смѣю разсказывать вамъ, кто я была и что я теперь такое… но, быть можетъ, вы мнѣ повѣрите въ дѣлѣ, которое касается только васъ однихъ.
Она опять остановилась, а Загарина глядѣла на нее и думала: «Кто можетъ быть эта женщина? Какая она изящная и красивая…»
Загарина, задавъ вопросъ насчетъ общественнаго положенія незнакомки, побоялась отвѣтить на него.
— Мнѣ, право, теперь совѣстно, — продолжала Авдотья Степановна — что я такъ, незванная, непрошенная, прискакала къ вамъ. Вы, пожалуй, примете и меня за какую-нибудь… ну, да предисловія я всякія оставлю.
— И хорошо сдѣлаете, — добавила Загарина.
Авдотья Степановна разсказала ей всю исторію: предложеніе Воротилина, его стачку съ Малявскимъ, комедію, какую Малявскій разыгралъ у ней, справки, наведенныя ею у вѣрныхъ людей. Все это она изложила обстоятельно и искренно.
Разсказъ ея понравился Загариной.
— Вѣрите вы мнѣ? — спросила Авдотья Степановна, дойдя до конца.
— Почему-жь мнѣ вамъ не вѣрить?
— Мало-ли почему! Вѣдь и я могу вести свою мину. Другихъ-то въ глазахъ вашихъ очерню, а сама воспользуюсь вашей довѣрчивостью. Вы, разумѣется, подумаете: зачѣмъ это она лѣзетъ ко мнѣ? Что за добродѣтель такая выискалась! Коли хотите знать, сначала я хоть и смѣкнула, что мнѣ предлагаютъ что-то неладное, но все еще оставляла втунѣ. А потомъ, какъ я узнала, что эти два господина комедію со мной разыграли, я взбѣсилась. Теперь мое дѣло сдѣлано. Какъ вы на мою выходку посмотрите, это ужь ваше дѣло.
Договоривши, Авдотья Степановна привстала съ видимымъ желаніемъ раскланяться и уйти, но Загарина протянула ей руку и удержала на мѣстѣ.
— Вашъ поступокъ, — сказала она, — очень хорошъ; напрасно вы представляете его въ такомъ видѣ. Тутъ дѣйствовало вовсе не одно задѣтое самолюбіе. Эти господа хотѣли только повѣрнѣе обезпечить себѣ ваше участіе. Кто-же вамъ мѣшалъ-бы и теперь сдѣлаться пайщицей въ ихъ предпріятіи?
— Мнѣ противно и то, — вскричала Авдотья Степановна, радостно вздрогнувъ отъ словъ Загариной, — что такіе господа смѣли дѣлать мнѣ плутовскія предложенія. Да это что. Обо мнѣ что-жь толковать. Вы-то вотъ могли попасться имъ въ руки.
— Признаюсь вамъ, — заговорила Загарина — мнѣ это наслѣдство начинаетъ казаться какимъ-то миоомь.
— Чѣмъ? — переспросила Авдотья Степановна.
— Миѳомъ, мечтою.
— Ну, нѣтъ, это не мечта, — вскричала Авдотья Степановна. — Я ужь могу васъ увѣрить, что ваше дѣло правое. А то изъ-за чего-же такъ къ вамъ подъѣзжаютъ?
— Можетъ быть, — тихо промолвила Загарина;— но я такъ устала.
Она закрыла глаза и все лицо ея выражало въ эту минуту такое болѣзненное томленіе, что Авдотья Степановна вдругъ пододвинулась къ ней и взяла ее за руку.
— Вы себя извели совсѣмъ на работѣ, — начала она со слезами въ голосѣ. — Отдохните. Поглядите-ка: у васъ въ лицѣ кровинки нѣтъ. Угодно вамъ, чтобы я отыскала хорошаго адвоката? Вы ничего не будете платить. Только вы такъ не работайте. Вы себя заморите. Вы вѣдь заграницей все жили?
— Да, — отвѣтила Загарина, тронутая тономъ Авдотьи Степановны.
— Ну, вотъ видите. А у насъ это такая сторонушка. Какіе морозы…
— Ужасные, — добавила Загарина.
— Вонъ вамъ надо изъ Петербурга, на югъ, въ Италію.
Загарина махнула только рукой и горько усмѣхнулась.
— Простите, — заговорила еще болѣе нервнымъ голосомъ Авдотья Степановна — я вамъ надоѣдаю; вамъ идти нужно, а я тутъ пристаю съ глупыми разговорами. Вы меня не знаете. Мнѣ-бы и неслѣдъ совсѣмъ являться къ такой женщинѣ, какъ вы.
— Почему-же? — удивленно спросила Загарина.
— А потому, что я вся мѣднаго гроша не стою. Посмотрю я на себя и на васъ. Вы морите себя на работѣ, а я въ каретахъ разъѣзжаю. Взять вашу жизнь и мою жизнь… и на свѣтъ-бы не глядѣлъ.
Она встала и стыдливо проговорила:
— Не думайте, что я совсѣмъ пропащая.
Загарина продолжала глядѣть на нее удивленно.
— Съ какого права? — спросила она, наконецъ, поднимая глаза на Авдотью Степановну.
— Вы можете, вы имѣете право. Передъ вами я…
Она не договорила, и, точно боясь, что сейчасъ разрыдается, поднесла платокъ ко рту и вслѣдъ затѣмъ быстро обернулась къ двери.
Въ дверяхъ въ эту минуту показалась Лиза. День былъ воскресный, она не ходила въ гимназію. Чужой женскій голосъ подстрекнулъ ея неугомонное любопытство. Стоя въ дверяхъ, она глядѣла своими большими глазами на Авдотью Степановну.
— Вы не заѣдете ко мнѣ еще? — спросила Загарина вслѣдъ удаляющейся гостьѣ; но та ее не слыхала и въ сильнѣйшемъ смущеніи почти выбѣжала въ переднюю.