Игорь Хрусталев
Делец включается в игру
Предоплата
В комнате находились трое.
Вернее, двое, если считать только живых. Но и эта цифра уже начинала колебаться и все вернее склоняться в сторону единицы.
Несмотря на то, что в мою переносицу было направлено дуло «ТТ», в голове исправно работал естественный калькулятор. После того, как я подбил неизбежный итог, исходная сумма уменьшилась на порядок. Новая истина, блин – новая ясность, как говорили умные древние.
Зато у меня теперь были развязаны руки и степень свободы моих действий на порядок увеличилась. Если, конечно, свободу вообще можно измерять.
И тогда я решился.
Впрочем, данный поступок требуется обосновать. А для этого надо вспоминать, как начиналась история, которая привела к такой необычной развязке.
$ 1
К семи тридцати красное не выпало ни разу. Можно подумать, что у рулетки траур.
И это вы называете отдыхом? Когда через два… какое через два! через полтора часа уже нужно быть на работе, а красное все не выпадает.
А еще говорят, кому в картах не везет, тому в любви… сами понимаете.
Я невольно покосился на ту рыженькую с длинными ногами, что торчала с полуночи возле стойки бара, взгромоздившись на высокий табурет.
Девушка немедленно поймала мой взгляд и ласково так улыбнулась.
Я тяжело вздохнул и отвернулся. В общем-то, пословица права. Это создание явно не прочь провести со мной пару часов или лет. Ведь рыженькая все время наблюдала за игрой и могла подсчитать, что восемь тысяч баксов, на которые я поднял в эту ночь заведение, она смогла бы заработать максимум за три месяца. И это при том, что она не будет выбиваться из графика.
Нет уж, как-нибудь в другой раз. Тем паче, что в пословице речь шла о картах.
Я медленно поднялся, осторожно высвобождая юркнувший под крышку стола живот и, улыбнувшись крупье, направился к выходу.
Машинально я затормозил, проходя мимо бара. И это произошло вовсе не потому, чтобы я переменил намерения относительно рыженькой.
Просто обычно я заканчивал утро в «Желтом попугае» и начинал день с рюмочки «Хеннеси».
Но сегодня я вспомнил об Аркадии Гессене. Вице-президент «Ледокола», то есть, второй человек в фирме после меня, сейчас был вынужден просиживать штаны в офисе, несмотря на то, что надбавку за сверхурочную ему никто не заплатит. Более того, работа была настолько серьезной и настолько секретной, что он не мог переложить ее на плечи одного из своих референтов.
Просидев почти двое суток над бумагами, я окончательно опух и взял два дня отгула, свалив все проблемы на Аркашу. Отоспавшись, я решил разрядиться и провел половину ночи в казино.
За рулеткой, кстати, всегда лучше думается – пока шарик бегает, в голову приходят самые неожиданные и большей частью продуктивные мысли.
А сейчас я стоял перед баром, задаваясь извечным вопросом: пить или не пить.
Вот Аркаша даже бы думать на стал, потому что эту проблему он для себя решил.
Аркаша бросил пить несколько месяцев назад, имплантировав в свой несчастный организм торпеду. На работе еще шутили, что теперь торговля алкоголем должна резко подскочить, так как вице завязал.
Кстати, так и получилось.
Шура Шерстобитов, который сидел в нашей фирме на водке, резко поднялся и теперь его оборотка успевала крутиться не только на спиртном. Подразделение по бухалу носило поэтическое название «Аквавита», которое исторг, кстати, именно Гессен. Это произошло вот за этой самой стойкой, кажется, четвертый табурет слева, когда наше предприятие только-только начинало становиться на ноги.
– Нет уж, нет уж, – пробормотал я себе под нос, – в моем положении следует быть крайне осмотрительным. По крайней мере некоторое время. Одна голова хорошо, а две ноги лучше.
Рыженькая, решив, что эти слова относятся к ней, фыркнула и углубилась в свой дешевый коктейль с полуразложившимися вишенками.
Но я имел в виду совершенно другое. Один дринк коньяка, конечно, мне что слону дробина, при моих-то габаритах. Я просто не хотел вести машину будучи даже в наилегчайшей степени опьянения.
Зачем делать подарки гаишникам, которые будут на седьмом небе от счастья, когда им удастся изловить за рулем пьяного Паратова?
Понятно, что для них этот факт не представляет особого интереса, а вот для тех, кому эти ребята подчиняются очень даже представляет.
Так что лучше поостеречься, хотя обычно мне это настроение не свойственно. Но следует учесть, что у меня дважды за вчерашний день проверяли документы. Не исключено, что мою машину пасут.
В таком сложном настроении я медленно проследовал к выходу.
Если подбивать к сегодняшнему утру морально-материальные бабки, то в пассиве числились проигранные грины и чересчур бдительное внимание власти, в активе же уютно располагалось несколько мудрых мыслей, традиционно пришедших во время игры в рулетку плюс гордое имя груздя, которым, как известно, если назвался, то полезай и не проси потом пощады от областной администрации. Все равно ее не будет.
Рассеянно нашарив в кармане черный жетон в десять долларов, я вручил его швейцару. Чересчур жирно, но куда деваться, если в карманах нет чейнджа, то бишь по-русски мелочи. А банкоматом «Попугай» до сих пор почему-то не обзавелся и клиентам приходится гонять до центра на своих тачках, вместо того, чтобы цивилизованно пополнять бюджет предприятия на месте.
Надо бы Плешке подкинуть эту мысль как-нибудь за ужином, он ведь частенько в «Пляс-Рояль» кормится вечерами. Преодолев желание засунуть кредитную карточку прямо в рот учтиво улыбающемуся швейцару, я попросил его передать шефу, чтобы позвонил мне на днях:
– Скажи Плешакову как появится – пусть наберет меня при случае.
– Непременно, Сергей Радимович, всегда рады вас видеть, – учтиво попрощался он.
Хоть этот гражданин не путал мое отчество! Бывший вахтер «Гипропроекта» получал здесь солидную прибавку к пенсии и на совесть отрабатывал свои кровные. В которые, само собой, неизбежно включались чаевые.
Раннее утро встретило меня прохладой, как в советской песне. А река, соответственно – ветром. Кудрявые, попадавшиеся мне на дороге к стоянке, вовсе не были рады «веселому пенью гудка» – то есть началу рабочего дня. Кому охота вставать в такую рань!
Мой красный «феррари» смотрелся на стоянке среди прочих не-роскошей-а-средств-передвижения как рубиновая булавка в ветхом, расползающемся по швам галстуке. И это при всем при том, что всяких разных интересных машинок было более, чем достаточно.
Наверняка моя тачка для многих – что шило в заднице. А мне плевать. Нравится, и все тут. И, потом, это удобно. Не езжу же я на каддилаке, как некоторые крендели в Москве. Крокодил на десять метров длинны, в таких только на свадьбы да на похороны катаются, а он, бритоголовый, понимаешь, один рассекает. Это действительно, маразм. А у меня – так, особый вкус.
Хорошая ведь машина, правда? Если честно? Ну и о чем тогда разговор!
«Н-новый русский, – бормотал я, усаживаясь за руль, – наверняка это слово придумали „старые советские“, чья молодость просвистела при коммунистах, а вовсе не английские журналюги».
Да, новый, да, русский.
Да, богатый.
У меня, между прочим, ваши дети с внуками трудятся и прилично зарабатывают. Тыща с лишним рабочих мест, если считать по полной – не хило, а?
И, заметьте себе, гипотетическая бабуля, язык в задницу администрации не засовываю, так что упрекнуть меня в разбазаривании средств налогоплательщиков не получится при всем желании.
За отсутствие с моей стороны таких традиционных для предпринимателей знаков внимания администрация меня шибко не любит и видит меня в самых сладких утренних снах искупающего неведомую вину перед государством на стройках народного хозяйства где-нибудь в Сибири. А еще лучше – в карцере какой-нибудь крытой тюрьмы.
Тут администрация кончает от счастья, просыпается и идет на работу. А там ей сообщают, что до воплощения сна в жизнь еще ох как далеко и надо напрячь силы, чтобы свалить Паратова.