— Зачем бумагу? Сам сказал.
В толпе послышались смех и иронические голоса:
— С неба сказал!
— На мертвого хорошо говорить!
— Врет он на моего раиса, — с террасы крикнула Лола-хон. — Он с Насретдином сговорился, я знаю. Насретдин сказал: разрешенья писать не буду, пойди сам возьми, закрою глаза, ничего не скажу.
— Верно она говорит, Насретдин?
— Врет она. Я ничего не сказал.
— Значит, если Насретдин говорит правду, — вмешался Хурам, — то выходит, что ты, Абдуфато, украл эту воду, потому что не мог же мертвый раис знать, что вчера твоей бригаде понадобится вода?
Абдуфато не нашел ответа и оглянулся, словно ища поддержки.
— А зачем тебе столько воды? Ведь для хлопка больше, чем по норме, не нужно?
Абдуфато молчал, и с террасы снова крикнула Лола-хон:
— Он просто нам портить хочет! Ему хватает воды, а он чужую ворует — на ветер выпускает ее, байское дело делает!
— Абдуфато, отвечай, правильно она говорит?
Видимо поняв, что ему не отвертеться, Абдуфато ответил со злобой:
— Ну, правильно, больше воды беру…
— Для чего? — повысил голос Азиз.
— Земля такая у нас.
— Какая же это?
— Соленая слишком земля, — шныряя глазами по сторонам, вытянул из себя Абдуфато. — Надо больше воды — промывать ее. Хорошую землю себе они взяли, плохую нам дали… Ничего не возражаю, пусть нам будет меньше воды, только дайте тогда другую землю!
— Товарищи… Правду он говорит, что земля соленая?
— Врет он, одинаковая земля…
— Ну, пусть одинаковая, — снизив голос, ядовито пробормотал Абдуфато. — Только мы вовсе не будем сеять тогда…
— Спроси: кто это мы? — шепнул Азизу Хурам.
Азиз громко повторил вопрос.
Абдуфато беспомощно оглянулся:
— Мы… ну, дехкане, скажу… Вся бригада.
— Кто же, кто? Назови фамилии.
Абдуфато опустил голову.
— Говори! — распаляясь, крикнул Азиз.
Сосед Абдуфато вскочил и плюнул на землю:
— Правильно он говорит: не годится земля.
— А, это ты, Файзулла! — сощурил глаза Азиз. — Кто еще думает так?
Файзулла завертелся и, тыча пальцем в головы сидящих вокруг, в ярости прокричал:
— Он думает!.. Он думает!.. Он тоже думает!..
Единомышленников Абдуфато оказалось семь человек. Азиз быстро записал их фамилии.
— Кто они? — тихо спросил Хурам Насретдина. Тот замялся и так же тихо, не поворачивая головы:
— Не знаю… колхозники.
— Знаю, что колхозники, — чуть повысил голос Хурам. — Спрашиваю, кто они, бедняки?
Азиз, услышав, кинул намеренно громко:
— Два середняка, хвосты байские. Один торговцем был раньше, остальные — ничего, бедняки.
— Кто это — бай, бай? Нет баев среди нас! — яростно выкрикнул Файзулла. — Зачем врешь на нас?
Лола-хон подступила к краю террасы.
— Как это нет? Сам бедняк, голова дурная, о других молчи! А почему мой раис, когда жив был, хотел исключить Абдуфато из колхоза?
Абдуфато взбеленился:
— Врет она на меня! Ей, дряни, верить нельзя!
Простучав по лестнице башмаками, Лола-хон быстро сбежала вниз:
— Я дрянь? Ты, собака, смеешь говорить — я дрянь? Я тебе в глаза наплюю, если я дрянь!..
Разъяренный Абдуфато схватил ее за плечо. Подоспевший Азиз отбросил его руку и отвел в сторону тяжело дышащую Лола-хон.
С террасы чей-то женский визгливый голос:
— Зачем защищаешь?.. Правильно, продажная девка она!
Кто-то в толпе изумленно воскликнул: «Ой бо!» Все обернулись к террасе. Уродливые треугольные манекены женщин были сплошь одинаковы: ни одного лица, только черные провалы сеток.
— Кто сказал? — крикнул Азиз.
Ни одна из кукол не шевельнулась. Трудно было определить, кому принадлежал выкрик. Бледная от оскорбления Лола-хон вгляделась в сетки:
— Враг говорит… грязная собака кричала… пусть Абдуфато исключат из колхоза. Моего мужа убили. Ты слушай, рафик Хурам. Новый раис с Абдуфато дружит, все знают, Абдуфато — бай, все говорить боятся. Пусть его исключат. Проверяй все… Если одно мое слово неверно — пусть меня убьют, как моего раиса убили… Все они баи, и Насретдина тоже выбрали баи. Спроси у всех, кто его выбирал?
И опять, еще пронзительней, тот же голос с террасы:
— Потаскуха она… сама с Анджуманом спала. Сама помогала убить раиса… Пусть у нее сделают обыск… Пусть гепеу арестует ее.
Теперь Хурам определил сразу: кричала женщина, третья от края террасы.
Дехкане заволновались. Многие повскакали с мест. Кто-то крикнул: «Правильно, она помогала, пусть обыск, пусть арестуют». Но выкрик заглушили другие: «Нет… Давай сюда эту… Пусть скажет. Пусть узнаем, кто крикнул!..»