— Устал я, сил больше нету, товарищ ученый… — прошептал Колесников, не отрывая лица от ладоней.
— Эх, какой ты, право, слабенький оказался, — еще ласковей, но с досадой оглядываясь на весь бесприютный мир вокруг, промолвил Сычов. — Слушай, ведь ты же боец, да к тому же еще пограничник. А если в таких местах с неприятелем придется сражаться?
Упоминание о пограничнике кольнуло Колесникова в самое сердце.
— Да, я есть пограничник, — с внезапной и мрачной решимостью сказал он и сразу сел, однако покачнулся и чуть не сорвался в пропасть.
Сычов охватил его руками и лег на карниз. Какой-то блестящий предмет выскользнул из его кармана и, щелкнув о камень, полетел вниз. Колесников задержался, и оба, встав на колени и упершись руками в край карниза, взглянули вниз.
— Чего это полетело? — испуганно спросил Колесников.
Сычов не сразу ответил. Летящий вниз предмет прыгал по фирновому склону, устремляясь все ниже и ниже. Наконец он скрылся где-то на снежной площадке.
— Компас! — устало произнес Сычов. — Буссоль… Пропала теперь наша съемка.
— Эх ты!.. Быть не может! — не слушая себя, пробормотал Колесников и отвернулся.
Несколько минут оба не меняли своих поз. Сейчас утомление сказалось особенной слабостью.
— Ну что ж… — сказал Сычов остро и недружелюбно. — Пойдем, что ли… Все равно ночевать. Спуститься за ним невозможно.
Через полчаса они достигли пещеры. Ни тот, ни другой не вымолвили ни слова. В расщелине было тесно, но сухо, в нее не залетал ветер, и, закутавшись в полушубки, здесь можно было кое-как переночевать. Сычов вытащил из своего рюкзака три пары сухих шерстяных чулок и заставил Колесникова снять сапоги и надеть две из них. Себе он оставил одну. Мокрые сапоги велел засунуть за пазуху, чтоб не промерзли.
Как-то сразу стемнело. Поужинали без аппетита, заставляя себя есть холодные консервы, шоколад, галеты. Воды не было. Легли спать и сразу заснули.
Сычов спал бестревожно. Колесников ворочался и бредил. Среди ночи, словно его вдруг толкнули в бок, он очнулся и, приподняв голову, ткнулся головой о камень. От боли и испуга окончательно проснулся и с трудом сообразил, где он. Вспомнил о компасе и уже не мог оторваться от мыслей о нем. Он чувствовал себя виноватым, ему было горько и неприятно. Он ежился от холода, ворочался с боку на бок и пытался снова заснуть. Все тело мучительно ныло, болела голова, дыхание прерывалось. Колесников понял, что больше ему не заснуть, но не догадывался, что причина бессонницы — разреженный воздух высот.
Ползком на коленях и на руках Колесников выбрался из пещеры, и яркий лунный свет ударил ему в лицо. Он невольно залюбовался великолепием такой никогда не виданной ночи. Снежные пики, склоны и седловины сверкали призрачной зеленоватой белизной. Словно огромные застывшие чудовища, чернели ближние скалы. Направо внизу сверкало похожее на чешую гигантской змеи тело залитого луной ледника, по которому они поднялись сюда. Прямо под пещерой, как бездонный колодец, зиял провал вставшего на дыбы фирника.
Колесников, словно лунатик, не мог оторвать глаз от него. Он думал. Очень долго думал и глядел то вниз, то правее, где, казалось ему, фирн изгибался более полого, где, быть может, найдется путь вниз. Мысль о буссоли не покидала его. Он изучал фирник не как альпинист, не как географ, а как-то по-своему — по-крестьянски.
Лунный свет сокращал расстояние, сглаживая шероховатости, смягчая углы и острые грани. Колесников думал, рассчитывал, соображал. О самом себе он забыл. Вчера весь день он думал о своей жене, которая там, в родном колхозе, и не догадывается, каким страхам подвергается ее муж. Сейчас жена ни разу не вспомнилась.
Наконец он решился. Вернулся в пещеру. Надел полушубок и натянул теплые, но все еще мокрые сапоги. Взялся было за винтовку, но, подумав, отставил ее в угол пещеры и вместо нее взял ледоруб Сычова. Сунул было в карманы банку консервов, но передумал и тихонько вложил ее в раскрытый рюкзак Сычова. Затем раскрыл пикетажную книжку Сычова и, вытащив ее на лунный свет, нацарапал карандашом: «Уважаемый товарищ Сычов. Если что, то лихом не поминайте. Винтовку прошу доставить на заставу и сдать начальнику под расписку. Я сейчас…» Положил пикетажную книжку на место, поглядел на мирно спавшего Сычова и выскользнул из пещеры на залитый лунным светом карниз.
Сычов проснулся с рассветом и сразу с удивлением обнаружил отсутствие Колесникова. Вскочил, огляделся. Увидев винтовку, решил, что Колесников по нужде на минуту вылез из пещеры. Потянулся и снова лег, лицом кверху, с открытыми глазами. Он порядком промерз и разрешил себе эту минуту лени.