Вряд ли… Он и тогда уже был неприятным — заносчивым, завистливым. И чем раньше ребята узнают его, тем лучше.
— Привет! — крикнул еще издали Катран и махнул рукой. — Лови! — И пустил камеру на Одика.
Одик вскочил, выставил вперед руки, чтоб поймать, но камера ударила его, и Одик чуть не упал.
— Как спалось? — спросил Катран.
Он так радостно смотрел на Одика — да и не только он, — что сердце его учащенно забилось.
Один Миша по-прежнему строго поглядывал на Одика. Может, потому, что мальчишки и в этот раз скрыли от него готовящийся налет на Карпова. Одик стал искать глазами Ильку. И нашел. И чуть не обалдел. На лбу Ильки опять синела узкая лента…
Так вот зачем пришли они сегодня на Дельфиний мыс!
Одик впился в него глазами. Вот перед ним он — предатель, и никто, кроме Одика, не знает этого… Никто!
И ведь ничем вроде не отличался он от других мальчишек: лицо у него холодное, собранное, глаза цепкие, зоркие и совсем не смотрят на Одика. В них даже чувствуется что-то похожее на решимость и бесстрашие.
Одик сжал зубы и застыл. Он смотрел, как ребята пошли к горе, и он пошел за ними и вместе лез к опасной стене. Он видел, как Толян и Костя пробежали по этой стене. Пробежали туда, куда, может, за всю историю человечества пробралось только четверо отважнейших. Да, возможно, еще один — тот военный моряк, чей бушлат, ботинки и бескозырку с надписью на ленте «Мужественный» (не оттого ль они повязывают лоб новичка лентой?) они нашли в пещере.
— Готовься, — тихо сказал Миша. — Только спокойней… Точность, быстрота и спокойствие!
Илька оглянулся. Глаза его вдруг столкнулись с глазами Одика и вспыхнули злобой и отвагой.
— Не учи меня! — крикнул Илька, в какую-то долю секунды он понял: пройдет!
Хоть бы для того, чтоб этот дурачок из Москвы не думал о нем ничего такого… Чтоб не поверил своим ушам, если и слышал у сарая, как он на ухо шепнул Карпову имена тех, кто лез в его сад; ведь они и в грош его не ставят; им подавай таких, как Мишка, а Мишка никчемный, и не ему командовать их группой. Они б с другим командиром не то делали! Толк был бы. Он, может, и пошел в этот глупейший налет на Карпова только в пику Мишке… Чего налетать на Карпова? Он неплохой мужик: крепкий, неглупый — вон какую домину отгрохал! — и на участке порядок: чего только не растет. И Лиля живет у него как у Христа за пазухой. Не то что у жалких, вечно пьяненьких Катраньих рыбачков… Карпов как надо поговорил с ним: ему нужно только одно — поймать хоть раз Катрана, и тогда все будет в порядке!.. Вначале Илька не хотел связываться с ним и обещать. Но потом выяснилось, что Карпов знает про Ильку все и даже то, что его мамка потихоньку носит на базар самодельную виноградную водку и на дому тайком продает ее желающим, а это ведь строго-настрого запрещено законом — говорят, даже статья специальная в уголовном кодексе есть: торговля крепкими спиртными напитками — монополия государства… Не дай бог, Карпов еще разболтает это в отделении милиции! И отцу тогда несдобровать: выгонят из «Якоря», и денежек у него не получишь. Так что умней было согласиться. Конечно, неприятно было, таясь ото всех, красться в его «Северное сияние», чтоб сообщить, когда лучше расставить в саду мышеловки. А когда прокрался, стало хорошо: ведь, черт побери, они в его руках: что хочет сделает с ними, с героями! Захочет — их оштрафуют или по их героическим задам основательно погуляет отцовский ремень… Ха-ха!
Но нельзя было допустить, чтоб они узнали это.
И нельзя, чтоб этот дурачок смотрел на него такими глазами и думал, что он боится пройти по скале, что в сарае он, трясясь от страха, все рассказал.
Он думает, Илька трус?
Смотри же!
Илька махнул рукой, оторвался от выступавшего из горы камня и быстрыми маленькими шажками пошел, побежал по отвесной, уходящей в воду стене, пошел туда, где сидели эти храбрецы, уверенные, что они — соль земли, самые смелые, самые умные…
Он шел вперед.
И не падал. Страха не было. А может, он был, и такой сильный, такой ледяной, такой мертвящий, что Илька не чувствовал тела, и, ничего не понимая, бежал по этой скале.
— Ур-р-р-р-а! — загремело вокруг Одика, и он весь как-то ослабел, поник и сел на камень.
Илька скрылся за полукруглым поворотом стены. И как только он выпал из поля зрения Одика, там, на невидимом отсюда мысу, тоже прогремело ура.
— Пятый, пятый там! — закричал Вася и нервно, в припадке странного веселья, стал тормошить Одика. — Ты чего ж, не рад? Пятый уже там! И может, когда-нибудь все мы проберемся туда!