Выскочил я на берег. Тяну и приговариваю: «Вылазь-ка, голубушка, на сушу».
А рыба как рванет, — я и скатился в воду.
— Ах, чтоб у тебя хвост откис, — говорю, — врешь, все равно не уйдешь!
А рыба еще как потянет, — шнур чуть и совсем из руки не выскользнул. Я едва за самый конец удержал, даже ладошке горячо стало.
Смотрю: ладошка в крови. Это шнуром прорезало. Больно мне, слезы брызнули, но я зажал шнур в руке еще крепче и вокруг пальцев обернул.
Блесна-то — подарок Кирова, ни за что ее не выпущу.
Хотел я вылезти, а дно под ногами илистое. Я и поскользнулся.
И окунулся с головой.
Вскочил на ноги — глубина мне уж по грудь.
А рыбина тянет ну прямо что лошадь. Я чуть не реву. Придется мне шнур отпустить. Пропала заветная блесна… А не отпущу шнур, утянет меня рыбина за собой…
Но тут вдруг кусты за мной зашелестели, кто-то с плеском ступил в воду, сгреб меня и мигом выволок на берег.
— Ай да рыбак, — говорит. — Никак тебя щука поймала!
Обернулся я, а это Киров.
Ружье за плечом, охотничьи сапоги до пояса, а в сумке на боку — утки.
Я как закричу:
— Сергей Миронович!
И обхватил его руку.
А он удивляется:
— Да как ты, малыш, меня узнал?
— Сергей Миронович! Так ведь я же — Петька! Помните, в Парке культуры пескарей удил? Ведь это на блесну, что вы дали, я рыбу поймал!
— Да где же твоя рыба?
Я протянул руку, и меня даже в жар бросило: нету шнура в руке. Видно, от радости, что увидел Сергея Мироновича, я про шнур-то позабыл и выпустил его! Я растерялся.
— Плохо дело, — засмеялся Киров. — Ушла твоя рыба. Ну, ничего, шнур я перехватил. Вот он!
Стали мы осторожно тащить — ну и щуку вытащили!
Если бы не Сергей Миронович, ушла бы она от меня.
Прошу я его:
— Сергей Миронович, возьмите щуку себе.
— Что ты! Мне такую большую не съесть!
Так и не взял.
Потрепал меня по щеке и ушел. А я на эту блесну больше никогда не удил, — чтоб не потерять.
Ведь это у меня память от Сергея Мироновича!
