Присев на кресло-качалку, я начала тихонько раскачиваться, напевая старинную эльфийскую песню, слышанную мною в детстве. Расслабившись, я стала перебирать в голове всё, что произошло со мной в Зандене, и не могла поверить, что нахожусь здесь меньше суток. Столько всего! Теневой маг. Прогулка по кладбищу. Подземелье. Рассказ Элиры. Слишком о многом нужно было подумать...
А ночь, тем временем, уже давно заявила свои права на небольшой пограничный город, укутывая его своим пушистым, непроницаемым для глаз покрывалом. Я вдыхала ароматы ночного парка, наслаждалась дуновениями ветерка, проникавшего сквозь приоткрытое окно и шаловливо играющего с лёгкой шторой, и постепенно засыпала. Всё-таки последние дни выдались слишком напряжёнными, и украденных у общества часов дневного сна было явно недостаточно.
Моё следующее свидание с тенью было обставлено намного менее эффектно. Никаких тебе разгневанных боевых магов, дотошных секретарей, стоящих над душой, и прочих действующих лиц предыдущего акта... Был лишь теневой маг, ещё находящийся под заклятием стазиса, и давешний коллега менталист. Как и предполагалось, он встретил меня просто с запредельным интересом. Вот только интерес этот был скорее исследовательским. Так обычно энтомолог смотрит на попавшийся ему экземпляр экзотического и редкого насекомого, прикидывая, сколько научных статей он сможет написать и какие блага за это получить. Так и этот парнишка, его интересовали только мои знания, а уж о путях их получения он не сильно волновался.
Вот так мы и стояли всё в той же комнате для допросов. Я вновь сканировала ауру Тени, на этот раз намного более подробно, внимательно рассматривала и запоминала строение ментального блока, взломанного ранее и доставившего мне столько проблем, и отмечала для себя некоторые, особо интересные ментальные программы (в хозяйстве всё пригодится). Мой коллега (как выяснилось при нормальном знакомстве - ирр Фредерик тель Кирано) планомерно бомбардировал меня вопросами, на которые я пока даже не думала отвечать.
- Ирра Мариэлла (я решила, что Мари для него - многовато чести, он тогда меня вообще затерроризирует), вы покажите мне, какие методики применяли при взломе щитов теневого мага, - бегло взглянув на его ауру, я поняла, что оправдались мои худшие ожидания. Он действительно был выпускником, причём явно не самым сильным, хотя самого сильного сюда бы не сослали, но и не слабый, так середнячок. Что из этого следует? Для людей, не знакомых с приёмами обучения в моей 'любимейшей' академии ничего, а вот для тех, кто в курсе вопроса...
Обучение в Академии Менталистики совершенно не вписывается в рамки обычных учебных заведений. Попадая туда, сразу после пробуждения своих способностей юные адепты перестают принадлежать себе.
Ещё вчера они были обычными детьми: скромными или смешливыми, тихонями или непоседами, мечтателями или маленькими реалистами. Кто-то из них любил рисовать, кто-то жил книгами, кто-то с утра до вечера бегал по улицам, играя в догонялки. Но в один день всё изменилось. Теперь на ближайшие десять лет их жизнью становилась академия, из которой им не разрешено было уезжать даже на каникулы.
Впереди кроме обычных уроков их ждали: теория ментального воздействия, теория ментальной защиты, теория ментального проникновения, теория ментального управления, а после практика и контроль, контроль, контроль... над каждой мыслью, над каждой эмоцией. Часы медитаций, ментальных практик. Здесь не шумели на уроках, потому что часто уроки велись без слов, на ментальном уровне, здесь не смеялись на переменах - сильные проявления эмоции были запрещены. Здесь не дружили - каждый жил в своём мире, спасаясь только учёбой и книгами. Здесь - не было счастья. Был только контроль... контроль... контроль.
А потом, после пятого курса, адептов начинали 'ломать'. Происходило это чаше всего ночью. Мощная ментальная волна обрушивалась на головы юных менталистов. Кто-то справлялся с ней и выдерживал, другие поддавались и расплачивались за это собственными эмоциями. Вот так и получалось, что чем слабее был адепт, чем меньше он развивал свой дар, тем меньше эмоций у него оставалось к моменту выпуска. Некоторые вообще покидали стены Академии Менталистики живыми куклами, выполняющими заранее данные им установки. Потом, со временем, бывшие адепты, а ныне маги-менталисты возвращали себе утраченное, становились прежними, но путь этот был долгим и кропотливым.
Любое нормальное мыслящее и испытывающее эмоции существо, узнав подобное, задалось бы одним единственным вопросом: 'Зачем?!'. На самом деле всё было довольно просто.
В академии мы были уже не детьми, мы были оружием замедленного действия, существами опасными как для самих себя, так и для общества, и преподавателям необходимо было сделать так, чтобы мы могли в этом обществе жить. Поэтому нас и учили так. Всех. Из Академии Менталистики не отчисляли. И дар заблокировать было не возможно. Вот и приходилось учить адептов теми способами, которые были доступны и эффективны.
Учишься, тренируешься, контролируешь свои эмоции - молодец, сохранишь свой рассудок и внутренний мир, нет - изволь платить. Вот только вернуть потерянный эмоции, ты сможешь лишь путём всё тех же медитаций, упражнений, от которых отлынивал. Простая, но очень действенная система. Ты выйдешь из Академии Менталистики либо с полностью развитым даром, сохранив свои эмоции, либо не будешь учиться и превратишься в бездушную куклу. Так или иначе, твой дар станет неопасен для общества. А какой путь выбрать - решать тебе.
Всё это нам объяснили на самой первой вводной лекции, когда мы только попали в академию. Многие не поверили. Зря. Я же знала об этом намного раньше. От отца. А из его дневника мне даже удалось почерпнуть очень интересные наработки ментальных защит и сигналок. Поэтому, когда преподаватели впервые ударили по нам ментальной волной, мои щиты спокойно её выдержали. Впрочем, следует сказать, что я была такая не одна. Ментальный дар часто передавался по наследству. Поэтому родители, видевшие, что их ребёнок может, так же как и они, получить это непростое наследство, всеми возможными способами пытались подготовить их к той жестокой реальности, в которую им предстояло окунуться с пробуждением дара. Но и спрашивали с нас строже.
Так, стоило преподавателям убедиться в крепости защиты некой слишком самоуверенной адептки, как они тут же начали изощряться. Поэтому часто приходилось импровизировать, создавать ментальные программы буквально на ходу, подстраиваться, иногда делать вид, что сдалась, а потом чистить ауру от результатов деятельности 'любимых' наставников. В общем, ночи в академии были времечком весёленьким, настолько, что я до сих пор вспоминаю их с содроганием.
Все эти воспоминания пронеслись в моей голове подобно комете, ярко вспыхнули и тут же погасли. Я привыкла не думать о годах проведённых в академии. Правда, ради справедливости стоит сказать, что они не нанесли мне особого урона. Себя, свой внутренний мир и свои чувства я смогла сохранить. А вот стоящему передо мной коллеге это удалось лишь частично. Он ещё был лишён возможности проявлять яркие эмоции. Тем не менее, жажда знаний у него присутствовала. Её не блокировали никому. С той целью, чтобы оставить менталистам шанс на возвращение утраченной части их сознания и мироощущения. И сейчас я, если честно, очень сожалела об этом. Потому как первейшей жертвой этого любопытства стала я. Его нескончаемые вопросы уже стали меня порядком доставать.
- Ирр Фредэрик, простите, но я не считаю возможным распространять мои собственные авторские приёмы. Я не являюсь преподавателем и не имею на это право. Впрочем, смотреть вам никто не запрещает, - я изобразила светскую улыбку, не вложив в движение своих губ даже намёка на эмоции.
- Но, ирра! - надо полагать, для него это - крайняя степень возмущения, - я так рассчитывал на вашу помощь!
- Ирр, только смотреть, не больше.