Слуга, который вошел ко мне в комнату, был из Альморы. У него был широкий лоб монгольского типа и смеющееся лицо. Я никак не мог понять, когда он смеется, а когда плачет, потому что у него не хватало трех передних зубов. Вообще трудно различить, когда бедные люди плачут, а когда смеются. Войдя, он поклонился мне. И вот тут-то мне пришла в голову глупая мысль изобразить из себя господина. Надо сказать, что я происходил из самой низшей прослойки среднего класса и мне не нравилось, когда какой-нибудь слуга или клерк кланяется мне. Итак, я приказал ему:
– Выньте из портпледа мою постель и постелите.
Он исполнил.
– Повесьте костюм на вешалку, дайте мне полотенце, вычистите ботинки, повесьте зеркало в другое место, налейте в стакан воды.
Утром я побрился и пошел умываться, взяв с собой пузырек с маслом для волос. Случайно пузырек выскользнул из рук и упал на пол. У него откололось горлышко. Масло разлилось. Слуга быстро схватил пузырек и нечаянно разрезал палец. Потекла кровь. Я даже выругался про себя – невежда, дурак, ты испортил мне масло.
– Есть у тебя какой-нибудь пустой пузырек? – спросил я его.
Слуга принес мне свой, предварительно вылив из него масло. Палец его был перевязан куском грязной тряпки, оторванной, видимо, от носового платка.
Был полдень. Я только что написал несколько писем и собирался лечь отдохнуть. В дверь кто-то тихо постучал.
– Войдите, – сказал я.
В дверях стояла худая женщина, одетая в сари, на белом фоне которого были вышиты красивые павлины. Руки ее были украшены зелеными стеклянными браслетами.
– Нет ли у вас спичек? – спросила она улыбнувшись.
Секунду я молчал, разглядывая незнакомку. Глаза ее были подведены каджалом и горели, как после бессонной ночи. Губы были слегка накрашены, но, несмотря на это, выглядели сухими и вялыми, будто из них высосали всю кровь.
– Вы разрешите войти? – сказала она медленно. Браслеты ее звякнули, когда она хотела переступить порог. Я ответил, что не курю, и закрыл дверь.
Проснулся я уже вечером. Отель шумел, как потревоженный улей. На дверях качались землистого цвета шторы. Откуда-то доносились пьяные голоса. Где-то играла гармонь. На улице стоял школьник и вытирал платком пот с лица. Кто-то спросил его:
– Теперь когда придешь?
Мальчик ничего не ответил. Вошел слуга с чаем. В это время откуда-то снизу донесся громкий крик. Кричал мужчина. Он просил защитить его от какой-то женщины, которая била его. Я испугался и спросил у слуги, что там происходит.
– Господин, – ответил он, – это та самая женщина, которая приходила к вам днем просить спички…
У слуги не было трех зубов, и теперь он действительно смеялся. Я покраснел.
– Так в чем же дело? – спросил я недоуменно. – Ведь я же не курю.
– Дело в том, господин, что она выпила и теперь избивает своего мужа, который служит агентом в этом отеле.
Так вот оно что. Это тот самый одноглазый с жиденькой бородкой, который говорил, что отель «Арам» – это прекрасное место.
– Пока я пью чай, ты уложи мой чемодан, – сказал я слуге.
– Вы уходите? – спросил он удивленно. – Вам здесь не нравится?
Когда я оплачивал счет, управляющая, удивленно глядя на меня, тоже в свою очередь спросила, почему я ухожу и почему мне не нравится это место. Я ответил, что действительно ухожу, потому что я устал и мне нужен покой, а в этом отеле я не могу уснуть. Она громко расхохоталась.
– Вы удивительный человек, сахиб. Кто же приходит в отель спать!
Я решил отправиться к моему родственнику, который живет в Карольбаге.[3] Его дом самый крайний на улице. За ним начинается чистое поле, вокруг которого расположены хижины чамаров,[4] поэтому это место называют «чамри» – кожаный. В Дели есть еще два таких места, но там живут не чамары, а только служащие и клерки. И те и другие выходцы из одной среды, но живут по-разному.
Дом у моего родственника очень большой. Он разделен на три части. В одной живет сам хозяин, вторая – пустует, третья – сдается. Чамари,[5] девушки-подростки, старухи – все целый день носят воду. Чамары – народ очень веселый: любят попеть, повеселиться. А когда бывает свободное время, даже шьют обувь. Большую же часть своей жизни они работают на дому у кредиторов, ноют, веселятся, ссорятся, дерутся и торгуют детьми (девочками). Среди них есть и индусы и мусульмане, а за деньги они даже христианами становятся. В конце концов что такое религия! И все эти люди живут в одном поселке. Если не хватает места, то они могут по пятьдесят – шестьдесят человек жить в одной хижине. Мне довелось видеть такие хижины во многих городах.