— Роза, ты пойдешь с нами, – говорит Чанг и выходит из раздевалки.
— Ой! Одну секунду! А как же матч? – доносится до меня голос Вуда, адресованный Чанг, уже скрывшейся за дверью.
Этот человек и в самом деле бесчувственный чурбан.
Чанг идет так быстро, что я вынуждена почти бежать за ней. К счастью, когда мы заходим в школу, коридоры почти пусты, ведь все студенты Хогвартса сейчас на стадионе, пытаются разобраться, что же произошло на самом деле. Чанг сопровождает меня в кабинет директора. Стоит мне переступить порог, как я тут же оказываюсь в чьих-то крепких объятиях…
— Тетя Джинни? – восклицаю я.
— Профессор Флитвик связался со мной, когда не смог известить твоих родителей, не беспокойся, с ними все в порядке. Что с тобой случилось?
Флитвик усаживает меня в кресло перед своим столом и просит все объяснить. Сначала, я была настолько выбита из колеи, что не могла даже ясно думать, но под конец моего рассказа директор выглядел удивленным, Чанг – равнодушной, а тетя Джинни была потрясена, услышав имя отца ребенка. Ну не могла же я опустить столь важную деталь?
— Все хорошо, мисс Уизли, — успокаивающе произносит Флитвик, — вы не первая ученица Хогвартса, которая забеременела, и сомневаюсь, что последняя.
Эм-м, ну прямо камень с души. А как бы теперь подумать о том, чтобы подправить память всем ученикам Хогвартса?
— Вы были у мадам Помфри? – спрашивает он.
— Да, в среду.
— А вы говорили с Малфоями?
Та-а-ак еще раз. Малфоями?
Во множественном числе?
Неужели, он действительно думает, что я поделюсь этим не только со Скорпиусом, но еще с Драко и Асторией Малфой? Хм, а может, стоит пригласить их к нам домой, чтобы мама могла еще раз закатить оплеуху Драко, как сделала это на своем третьем курсе. Это будет просто замечательно. Тогда своему пятилетнему сыну, я смогу рассказывать историю о том, как бабушка дала дедушке в глаз.
Моя мать вовсе не такая уж правильная и очаровательная, какой пытается выглядеть перед окружающими. Я удивлена, что вообще кажусь нормальной при таких-то родителях.
Да, я считаю шестнадцатилетних беременных девушек, которые разговаривают сами с собой (мысленно) и желающих закончить свою жизнь в туалете совершенно нормальными, благодарю.
Пока Флитвик что-то говорит, я пытаюсь максимально сосредоточиться на его словах. У меня не получается слушать так же внимательно, как профессор Чанг, которая полностью поглощена его речью. Но тем не менее она смотрит (и это возмутительно) на тетю Джинни с величайшим презрением. Я вижу, как тетя Джинни пытается не обращать на нее внимания, и сосредоточиться на директоре, но искоса все же поглядывает на Чанг. И я тоже, должна признать, посматриваю на профессора. Взгляд тети Джинни очень похож на тот, которым она когда-то наградила семилетнего Джеймса и Ала после того, как они взорвали сарай, играя в столяров. У нее всегда такой вид, когда она чем-то или кем-то сильно раздражена.
Прежде, чем я успела открыть рот и начать задавать вопросы, а тетя Джинни и профессор Чанг почти испепелить друг друга взглядами, в камине профессора Флитвика появляется женщина лет сорока. Флитвик даже подпрыгивает от испуга, но тут же успокаивается, узнав посетительницу.
— Ах, это вы, миссис Уизли, — легко говорит он.
Это тетя Одри, но что она тут делает? Для меня это тайна, покрытая мраком.
— Здравствуйте, профессор. Джинни, ты же не думала, что я останусь в стороне, – сказала она. – Роза, я слышала о твоей… э-э… маленькой проблеме.
Я всегда замечала, что когда тетя Одри говорит о чем-то, по ее мнению, позорном или неприятном, она использует слово «маленький» для описания смущающей ее детали. Например, когда она разговаривает с дядей Джорджем о магазине «Волшебные вредилки Уизли», она называет его «Ваш маленький магазин шуток», чем ужасно бесит Джорджа. Она так же действует на нервы, как и дядя Перси, а, возможно, и гораздо больше. Ее точно нельзя назвать яркой женщиной. Да, она красива, но уж в очень узком смысле, и у меня есть серьезные причины считать, что она родилась безликой тенью. Она никогда не распускает свои мышиного цвета волосы, а наоборот затягивает их в тугой узел. Одри красит губы помадой ужасного красного цвета и постоянно выглядит, как человек, которого только что смертельно обидели. На мой взгляд, у нее мания величия в последней стадии, и я не единственная в семье, кто так думает. Еще мне известно, что она наименее любимая невестка бабушки Молли. Мама же пытается вести себя с ней любезно, а папа не может находиться с ней в одной комнате больше пяти минут, иначе там сразу же начинает что-то взрываться. И я однажды слышала, как дядя Гарри говорил, что Одри очень похожа на Петунию, только она ведьма… В общем, как-то так.
— Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, стараясь не показаться грубой, но не думаю, что у меня это вышло.
— Ну, я услышала о твоей ситуации…
— Подождите, как, черт возьми, вы могли услышать? – восклицаю я. Я знаю, что она не одобрит употребление слова «черт», но мне действительно плевать на ее мнение.
— Ну, я была у Поттеров, когда Джинни получила сообщение от директора…
— Одри, — шипит Джинни, — я говорила, что сама разберусь с этим.
— Да-да, я знаю, но, как говорят, «одна голова – хорошо, а две – лучше» и «чем больше рук, тем быстрее идёт работа».
— Да, мы видим, на что вы намекаете, — угрюмо произношу я.
Но она последний человек, которого я хочу видеть здесь и сейчас. Я не нуждаюсь в том, чтобы на меня так брезгливо смотрели, словно я какое-то насекомое. А ведь именно так она сейчас и смотрит.
Стук в дверь известил о приходе Малфоя и сопровождающего его Вуда, который казался очень шокированным и злым. Я чувствую, как напряглась Джинни; она успокаивающе сжала мою руку. Никто кроме нее даже и не представляет, сколько мне сейчас понадобится мужества для того, что я собираюсь совершить. И пусть я действительно ценю всё, что она для меня сделала, мне кажется, что на ее месте должна была быть моя мама.
— Отлично, — начинает Вуд, — а никто не хочет мне объяснить, почему один из самых важных квиддичных матчей был остановлен прямо в воздухе?
— Вуд, — шипит Чанг, — вы хоть иногда можете думать о чем-то еще, кроме чертового квиддича?
Вуд пытается возразить, но Флитвик поднимает свою крошечную руку, чтобы остановить готовые прозвучать возражения. Несмотря на малый рост директора, его авторитет признает даже тренер. Похоже, размер не имеет значения.
— Я думаю, что мы сможем провести матч-реванш, Вуд, — говорит Флитвик, — пожалуйста, сообщите всем, что игра отменена.
Вуд выглядит очень разозленным, но спорить даже не пытается. Он выбегает из кабинета, и громко хлопает дверью, как какой-то капризный подросток. Джинни и я сидим перед Флитвиком, спиной к Малфою, а тот, видимо, окончательно утратил дар речи. Тетя Одри поправляет прическу, смотрясь в зеркало, что висит рядом с портретом профессора Дамблдора. Я почти уверена, что видела, как тот закатил глаза от ее действий.
— Мистер Малфой, присядьте, — просит Флитвик, указывая на кресло рядом с моим.
— Благодарю покорно, сэр.
Малфой медленно отлипает от стены и подходит к стулу, стараясь не встречаться со мной взглядом. Он решил просто не смотреть на меня. Наверное, я даже не могу винить его в этом. Я бы тоже не захотела, если бы кто-то поставил меня в столь же затруднительное положение.
— Очевидно, эта тема очень щекотлива… — начинает Флитвик, но его речь снова прерывают двое, которые прибыли через камин. Я узнаю рыжие волосы мужчины, следующего за женщиной с пышной копной волос – мои родители. Они откровенно игнорируют друг друга, во многом это похоже на то, как игнорирует меня Малфой.
— Рон! Гермиона! – восклицает Джинни. Должна признать, что меня точно также шокировало их появление, а уж то, что они пришли вместе…
Папа просто горит желанием добраться до Малфоя и придушить его.
— Мы только что получили записку… мы были в Хогсмиде, когда ваша сова нас нашла, — говорит мама.
Что же они делали в Хогсмиде?