– Нет, такого не будет, – говорит Малфой. – Роза хочет отдать его на усыновление.
Сложно сказать, что же он при этом чувствует. Его выражение лица просто каменное, а голос монотонен. Парней так сложно понять.
Дом мгновение смотрит на него, и ее выражение лица меняется и ощутимо смягчается, превращаясь в печальную гримасу.
– Н-но я не понимаю, – говорит Дом, – Роза бы никогда так не поступила.
Откуда ей знать? Не припомню, чтобы мы когда-нибудь обсуждали этот вопрос.
– Она этого не сделает, – настаивает Дом. – Это ты заставил ее, да?
– Нет! – протестует Малфой. – Идея принадлежала ей! Я сам только что узнал, у меня просто не было времени, чтобы повлиять на ее решение!
Они молчат в течение нескольких минут.
– Правда, что ты ударил своего отца? – Дом спрашивает так тихо, что я еле ее слышу.
– Да, – небрежно отвечает Малфой, – а что?
– Почему ты его ударил?
Малфой сохраняет спокойствие.
– Он сказал что-то о Розе? – настаивает Дом. – Ты за нее заступился?
Он кивает. Ну что за идиот! Почему он не мог солгать? Он же должен быть в этом экспертом.
– Ты любишь ее, – говорит Дом, – я знала это.
– Дом…
– Я иду спать, – вздыхает она. – Я поговорю с тобой, когда успокоюсь. Все чего я хочу сейчас, так это заставить себя забыть о тебе.
Она взлетает вверх по лестнице, а Малфой остается в холле, яростно пиная входную дверь ногой. Я никогда не видела его таким сердитым. В самом деле, я никогда не видела его в любом другом состоянии, кроме спокойствия и собранности. Может, мне стоит выйти и успокоить его… Но захочет он это услышать именно от меня? Я ведь та, кто обманула его. Но, похоже, мой мозг в ссоре с ногами, потому что я выхожу из чулана и иду к нему. Как странно.
– Как долго ты была там? – Малфой останавливается, когда замечает меня.
– Около четырех часов, – пожимаю я плечами. – Мне надо было подумать.
– В чулане для метел? – спрашивает Малфой, удивленно приподняв брови.
– А что может быть лучше?
Он смотрит на меня, как на сумасшедшую. Мне кажется, что я и правда сумасшедшая. Ну, вряд ли меня можно назвать нормальной…
– Так что… – неловко произносит Малфой.
– Почему ты сейчас не солгал Доминик как обычно? – прямо спрашиваю я.
– Я не смог! – протестует он.
– Ты говорил мне, что она тебя не устраивает. Или о чем тогда был разговор? Я думала, ты сожалеешь о своей идиотской симпатии ко мне, ведь я испорченный товар.
– Уизли, ты на самом деле самый невыносимый человек в мире! – кричит он. – Я жалею, что переспал с тобой!
– Это чувство взаимно! Ты был не слишком хорош!
Это выбило его из колеи. Он замолкает на несколько секунд, потому что просто не знает что сказать. Я пытаюсь скрыть рвущийся на волю смех.
– Как бы ни было, – выплевывает он, – ты не можешь знать наверняка!
– Что? – кричу я.
– Дом сказала мне, что ты была девственницей!
– Ага, а еще она сказала мне, что ты тоже был девственником! – кричу я в ответ.
– Ну… – заикается Малфой. – Отлично! Значит, венерические болячки нам не грозят.
Я смотрю на него несколько секунд прежде, чем мы оба начинаем хохотать. Серьезно, наш смех эхом разносится по холлу. Но все равно, мы не знаем, что делать дальше. Ситуация просто не может быть еще хуже, так что мы просто смеёмся! Все не так, как я думала. Я сказала парню, что беременна, и у нас теперь есть повод хорошо посмеяться над этим! Я беременна… но, по крайней мере, у нас нет хламидий!
– Ты идиот, – смеюсь я.
– Мы оба идиоты, – признает Малфой, и я согласно киваю.
– Что мы будем делать? – спрашиваю я, все еще посмеиваясь, с текущими из глаз слезами. Но что это за слезы: грусти или смеха? Я не уверена. Наверное, и то, и другое.
– Я думал, ты остановилась на усыновлении? – спрашивает он.
– Я… я не знаю, чего я хочу.
– Давай не будем сегодня решать, – тихо говорит Малфой, – Идем просто… спать.
Я провела в спячке последние несколько недель. Настало время проснуться.
– Почему мы это сделали? – вздыхаю я. – О чем мы думали?
Малфой пожимает плечами. Я пожимаю плечами. Я вспоминаю.
*
Вечеринка в самом разгаре, когда я возвращаюсь в гостиную после того, как наслала проклятье на Карла Бланта, моего бывшего парня. Я вовсе не в том настроении, чтобы праздновать, но как только Джеймс видит меня, сразу же подскакивает ко мне со стаканом огневиски в руке.
– Выпей!
– Я несовершеннолетняя, – протестую я.
– Это же мой день рождения! – произносит Джеймс таким тоном, словно это оправдывает алкоголизм несовершеннолетних школьниц.
– Ну и что? Мне всего шестнадцать!
– Ты никогда не расслабляешься, Рыжая, – невнятно говорит Джеймс. – Ты рано сведешь себя в могилу с тем объемом работы, что взваливаешь на себя.
Я закатываю глаза и неохотно беру огневиски, пытаясь доказать свою точку зрения.
– Так! Я смогла расслабиться!
Он впечатлен.
– Хорошая работа, Рыжая!
Он отходит, чтобы поговорить с темноволосой семикурсницей, сидящей в одиночестве в самом дальнем углу гостиной. Я по-прежнему смущена из-за того, что произошло во время обеда, и у меня такое чувство, словно все говорят о том, что меня бросили на глазах у всей школы. Я еще наливаю себе огневиски, выпиваю и быстро наливаю еще порцию.
– Эй, девушка, поаккуратней, – слышу я голос Ала за спиной. – Сколько ты уже выпила?
– Три, – отвечаю я, показывая два пальца.
Он берёт из моих рук стакан и отставляет его в сторону.
– Ты же никогда не пьешь! Ты понимаешь, насколько крепкое это пойло?
– Ага, такое же, как и твое лицо! – смеюсь я. Ал удивленно хмурится.
– Ты похож на Гарри Поттера, – говорю я.
– Ага, можно подумать, что он мой отец или что-то типа этого, – саркастично замечает Ал. – Возможно, тебе следует пойти и лечь спать.
– Нет! Я хочу танцевать! – говорю я, хотя никто и не танцует.
– Тебе потом будет стыдно! – пытается унять меня Альбус.
– Если девушка хочет танцевать, пусть она танцует! – говорит Малфой, который только что появился рядом с Алом и положил руку ему на плечо. Он выглядит очень красивым в своих черных джинсах и такой же рубашке.
– И почему на вечеринках Джеймса всегда полно пьяных идиотов? – вздыхает Альбус.
– Расслабься, Ал! – смеюсь я.
– Ага, расслабься, Поттер! – соглашается Малфой со своим милым шотландским акцентом. – Почему ты не берешь пример с Розы?
– Ага! – соглашаюсь я. – Или лучше со Скорпассуссса, а?
– Точно! – возбужденно говорит Малфой.
Ал закатывает глаза и оставляет нас обоих возле стола с напитками.
– Ты действительно крутая, когда напьешься, – невнятно говорит Малфой.
– Ты тоже крутой… фанк! – восклицаю я.
– Ты за это поплатишься! – серьезно соглашается Малфой.
– Так нет же ничего лучше фанка, – говорю я, притопывая в такт музыке.
– Я согласен, – говорит Малфой, – я полностью согласен.
– Играй музыку фанк, белый мальчик! – кричу я ему.
– Окей!
Он просто пожимает плечами, продолжая стоять на месте. Мы оба смеёмся без причины.
– Мы несем полную чушь, – замечаю я.
– Это такая ерунда, миледи, – отвечает Малфой.
– Мне надо сесть, – решаю я, пока головокружение не разыгралось на полную катушку. Мы подходим к диванам у камина, которые стоят здесь еще с моего первого курса. Малфой выбирает тот же, что и я, стараясь, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– У тебя карие глаза, – замечает Малфой.
– Да ты что? – говорю я.
– Дай пять за карие глаза!
Мы пытаемся высоко вскинуть руки, чтобы хлопнуть в ладоши, но наша координация оставляет желать лучшего. Только седьмая попытка оказывается успешной, после шести случайных пощечин.
– Ты никогда не заговаривал со мной раньше, – замечаю я.
– Я говорил! – настаивает он. – На нашем первом году, я сказал «привет», когда Ал, нас познакомил! И, мне кажется, было несколько «извини», когда мне что-то надо было от тебя.