– Не смотри на меня так! – протестую я. Легкая улыбка появляется на его губах, и я чувствую, как моя решимость рассыпается в прах. – Я предупреждаю тебя, Малфой.
Теперь он уже открыто улыбается и склоняет голову к плечу, смотря на меня невинным взглядом. Черт бы его побрал.
– Я не могу сказать тебе! – произношу я, не глядя на него. – Меня это не касается!
– Но ты ведь что-то знаешь, – говорит он, становясь на колени и сжимая мою руку своими теплыми ладонями. – Да ладно тебе, я ведь имею право знать!
– Имеешь, только тебе все должна объяснить Дом, – с сожалением говорю я. – Я не имею на это права.
Малфой продолжает молчать и, похоже, о чем-то думает.
– У нее есть кто-то еще? – спрашивает он.
Я молчу, стараясь, чтобы не один мускул не дрогнул у меня на лице.
– Существует кто-то еще! – восклицает Малфой. – Кто он?
– Мне надо закончить домашнее задание, я пойду, – быстро говорю я, вставая и направляясь к двери. Но Малфой вскакивает молниеносным движением и заступает мне дорогу.
– Пожалуйста, скажи мне, – умоляет он. – Я думал, мы друзья.
Ого, он и правда знает, как играть грязно. Я продолжаю хмуро его рассматривать.
– Мы друзья, – возмущенно говорю я. – Но я по прежнему считаю, что тебе об этом лучше спросить у Дом.
– Это Марк Меттьюз, да? – спрашивает он.
Как он догадался? Может он умеет читать мысли?
– Я так и знал, – говорит он, горько уставившись перед собой. Я молча смотрю на него. – У меня были кое-какие подозрения, но, похоже, я побил даже свой рекорд в доверии кому-либо.
Я покрываюсь румянцем, но к счастью здесь темно и он этого не замечает.
– Если для тебя это не новость, – начинаю я, – почему ты прячешься здесь?
Я не заметила этого раньше, но теперь, оказавшись к нему так близко, я вижу покрасневшие глаза.
– Это никак не связано с Дом, – говорит он. – Это случилось чертову уйму времени назад. Мне кажется, я должен радоваться тому, что нашелся человек, который будет ее любить.
– Тогда почему ты плачешь?
– Я не плачу, – упрямо возражает он. – Парни не плачут.
– А вот и нет, – утверждаю я. – Я видела, как Ал и Джеймс ревели сотни раз. И Ал по-прежнему ревет, когда смотрит Бемби.
– Печальный фильм, – соглашается Малфой. – И надо быть абсолютно бессердечным, чтобы не расплакаться при его просмотре.
Я приподнимаю брови, словно хочу сказать: «Я знаю, что что-то случилось, так перестань выпендриваться, и просто скажи мне». Это довольно сложно выразить одной только вздернутой бровью, но видимо я все же была убедительной, ведь это сработало.
– Мой сосед умер.
Если честно, я не вижу ничего здесь печального. Если бы умер мой сосед, я бы вероятно пошла бы и сплясала на его могиле. Ладно, я понимаю, что несу чушь, но поверьте мне, он оказался бывшим Пожирателем Смерти, он обожал ползать в нашем саду, воровать футбольные мячи Хью (мы никогда не использовали мячи для квиддича, чтобы не шокировать своих соседей), а затем разрывать их прямо у нас на глазах. Ну, он делал так, когда мы были маленькими, и вообще, может он просто ненавидел футбол. Теперь он же просто все валит на детей, если нарывается на заклятия мамы (это при том, что детей у него нет). Человек-псих, вот что я имею в виду. Он ведь десять лет просидел в тюрьме за поджог. И я редко могла хорошо выспаться ночью, оставаясь дома, опасаясь, что господин Пожиратель Смерти обольет дом бензином и подожжет. Так что я действительно не могу понять, почему Малфой так расстроился из-за смерти соседа. Хотя, может быть, у него был хороший сосед…
– Ой, прости, – осторожно говорю я. – Ты был очень близок с ним? Или с ней?
– Очень, – кивает он. – Миссис Хэллин была одной из тех женщин, которых ты зовешь «тетя», хотя она и не приходится тебе родней. А у тебя были такие соседи?
Определенно, дядя Пожиратель Смерти мне прямо как второй отец.
– Нет, – признаюсь я. – Но я всегда считала миссис Тонкс тетей, хотя это и не так.
– Да, миссис Хэллин была именно такой. Она маггл, но к ее помощи прибегали всегда, когда надо было за мной присмотреть, пока родители были на работе. И я очень дружил с ее внуком, пока не пошел в Хогвартс. Так что очень дерьмово, что она умерла.
Я заметила, что когда мальчишки хотят спрятать свои истинные чувства, они говорят «это дерьмово». Как в тот раз, когда трехлетний Ал чуть не убился, Джеймс сказал: «Ой, это очень дерьмово», или тогда, когда умерла моя собака, и они сказали: «Да, это немного неприятно. Ну, я имею в виду, это довольно дерьмово, что она умерла». Вот, что я подразумеваю под всем этим – именно «довольно дерьмово» – не грустно, не душераздирающе, не сокрушающе… а просто довольно дерьмово.
– Так ты собираешься на похороны тети? – мягко спрашиваю я.
– Думаю. Это ведь не очень далеко отсюда. Часовня примерно в часе езды от Хогсмида, – мрачно произносит он.
– Тебе… Тебе нужна поддержка? – спрашиваю я.
– Ты не должна…
– Я пойду, – настаиваю я. – Никто не должен быть на похоронах один. Когда?
– Завтра, – бормочет он.
– Хорошо, значит завтра. Мы просто отпросимся у Невилла, я уверена, все будет в порядке, – говорю я, как ни в чем не бывало. – А теперь давай уйдем отсюда прежде, чем начнут распространяться слухи.
Малфой открывает дверь и пропускает меня вперед.
– Ты беременна от меня, – говорит он. – Какие еще слухи могут появиться?
– И правда.
*
Я встаю рано утром, и пока Лаура, Чес и Дом одевают школьную форму, я вытягиваю мою черную мантию из шкафа, чтобы подготовиться к похоронам. Ее определенно нужно перекроить в области живота, и я легким движением палочки справляюсь с этой проблемой (точно так же, как я это сделала и с моими другими вещами). Мы с Малфоем получили разрешение от Невилла еще вчера вечером, и он разрешил воспользоваться школьной каретой, чтобы мы могли добраться до места похорон и обратно. Я заплетаю волосы в скромную косу и изучаю свое отражение в зеркале. Определенно, я выгляжу достаточно скорбящей.
Я спускаюсь вниз на завтрак вместе с остальными, избегая Джеймса из-за страха, что примусь его душить. Я не знаю, как сегодня пойдет день, поэтому завтракать не рискую. Я не уверена, что скорбящая семья будет в восторге, если меня стошнит прямо в церкви. Все уходят на занятия, а я встречаюсь с Малфоем в холле. На нем простой черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Только тогда до меня начинает доходить, что мы идем на маггловские похороны, а я одета в мантию. Как можно быть такой дурой?
– Черт, я совсем забыла, что это маггловские похороны! – восклицаю я, как только встречаюсь с ним глазами.
Он улыбается и лениво направляет на меня палочку. Моя мантия превращается в черную до колен юбку и черный же джемпер, который хорошо скрывает мой животик. Ух ты, да Малфой должен стать модельером.
– Спасибо, – застенчиво улыбаюсь я.
– Без проблем, – отвечает он. – Слушай, а ты уверена, что хочешь пойти? Ну, я имею в виду, что это похороны. Тебе не следует…
– Мы же друзья? – говорю я и беру его за руку. – Да ладно, карета уже ждет.
Карета ожидает нас прямо возле парадных дверей. В нее запряжены не фестралы, а обычные лошади. Наверное, магглам бы показалось достаточно странным увидеть карету, едущую саму по себе. Малфой открывает дверцу кареты и помогает мне забраться внутрь. Я прихожу к мысли, что быть элегантной в моем положении просто невозможно, потому что я чертовски жирная. Малфой забирается в карету следом и падает рядом со мной, укладывая ноги на противоположное сидение. Он выглядит очень подавленным. Мне просто необходимо что-нибудь сделать, чтобы подбодрить его.
– Поймай мой палец? – предлагаю я. Некоторым это кажется смешным, особенно когда Фред и Джеймс начинают так дурачиться. Малфой же смотрит на меня, как на сумасшедшую. – Извини. Я просто хотела тебя подбодрить. Лично я терпеть не могу «поймай мой палец», но мне казалось, что парням это нравится. Очевидно, нет. Извини.