— Знаешь, — закатывает она глаза. — Вы не сказали друг другу и двух слов, с тех пор, как попали сюда. Напряженную атмосферу за завтраком можно было ножом резать.
Я опускаюсь обратно на стул (до того, как Виктуар накричит на меня, чтобы я не смела помять ей платье) и пожимаю плечами.
— Он думает, что я люблю… кого-то еще.
Твоего свояка, например.
Глаза Дом удивлено распахиваются, и она выглядит по-настоящему потрясенной.
— Кого? — недоверчиво спрашивает она.
— Я… я не знаю, — говорю я, решив, что не стоит рассказывать ей о моей семнадцатилетней одержимости Тедди в день его свадьбы. — Он просто вбил это себе в голову.
— Ну… тебе нравится еще кто-нибудь?
Я на мгновение запинаюсь, прежде чем ответить.
— Роза! — зовет меня Виктуар, а парикмахер вытаскивает бигуди из ее волос. — Не могла бы ты, пожалуйста, сходить и проверить, как там выглядит шатер? И лучше бы, чтобы он был уже почти готов…
Кажется, она даже выделила голосом последние слова, и я с ней внутренне согласна. По крайней мере, она спасла меня, и я могу не отвечать на вопрос Дом.
Я тащусь вниз по лестнице, ловя свое отражение в огромных зеркалах — возможно, электрически-синий и синяки под глазами вместе смотрятся не очень. Ну, полагаю, я смогу с этим смириться на день.
В саду хаос. Люди начинают занимать свои места в шатре, но бабушка Молли и миссис Тонкс еще даже не переоделись — они по-прежнему в халатах и отдают приказы.
— Джеймс! — рычит бабушка Молли. — УБРАЛ РУКИ от свадебного торта!
— Но я голоден! — стонет он в ответ, а Джинни тащит его подальше от накрытых столов. Альбус, выпрямившись, сидит, как можно дальше от алтаря, совершенно наплевав на план рассадки гостей, составленный Виктуар. К счастью для него, Джинни слишком занята Джеймсом, чтобы заметить его демарш. Тем не менее, миссис Тонкс, кажется, заметила несоответствие, и тащит его к третьему ряду, чтобы усадить рядом с Лили. И выглядит Альбус очень злым.
Тедди уже сидит в первом ряду рядом с дядей Гарри. Остается только тро-или четвероюродным сестрам тети Флер решить, где им усесться (и как только миссис Тонкс и бабушка Молли сменят свои робы на платья), и свадьбу можно будет начинать. Я осматриваю шатер в поисках Скорпиуса, и вижу, что он сидит рядом с Алом, скрестив руки на груди. Я чувствую настолько сильный укол вины при виде него, что на глаза наворачиваются слезы. И дабы избежать потекшей туши и размазанных теней, я возвращаюсь в дом, чтобы отчитаться перед Виктуар.
— Ну? Они готовы? — Виктуар спрашивает — вернее, шипит — стоит мне только зайти в спальню. Она выглядит потрясающе элегантно в своем платье, с завитыми светлыми волосами, спадающими на плечи, с роскошной фатой и безупречным макияжем. Она — совершенство.
— Все готово, — уверяю я.
Дядя Билл приоткрывает дверь, чтобы проводить дочь вниз, и говорит, что она выглядит невероятно прекрасно.
— Обрати внимание, что он ни слова не сказал о моем виде, — горько бормочет мне Дом, когда мы спускаемся вниз. — Блин, я выгляжу, как чертова алая девица.
— Говори просто — проститутка, — бормочу я в ответ. — Ты говоришь точь в точь, как мой отец.
Стоя за пределами шатра, я слышу, как плачет тетя Флер, вспоминая свою свадьбу. Ее рыдания слышны даже через играющий струнный квартет (клише, скажете вы? — отнюдь), в то время как я следую по проходу сразу за Дом, а за мной идет подружка Виктуар, Дина. Я не вижу никого, кроме Скорпиуса. Но он не отрывает глаз от своих пальцев и даже не смотрит на меня. Похоже, скоро у меня разовьется болезнь от недостатка внимания.
— Осторожнее! — шипит мне в спину Дина. Приходится приложить немалые усилия, чтобы не показать ей средний палец, и я сосредотачиваюсь на своих шагах, чтобы, не дай Мерлин, не упасть. Потому что, если я упаду — это будет смертельно унизительно, а падение вряд ли хорошо скажется на моем ребенке.
Такое ощущение, что мы проходим десять тысяч миль, прежде чем останавливаемся у алтаря, где стоит очень старый волшебник-француз и улыбается нам. Он тот, кто женит их, — осознание этого факта заставляет меня чувствовать себя ужасно. Кто выберет по доброй воле работу, где надо заключать браки каждую неделю? Я бы предпочла работать могильщиком, честное слово.
В целом, церемония невероятно скучная. Я почти не обращаю внимания на происходящее, только бросаю украдкой взгляды на Скорпиуса: интересно, а он когда-нибудь взглянет на меня снова? И сможем ли мы смеяться, как обычные школьники, бродя по коридорам Хогвартса? Сможем ли мы снова сидеть в тиши библиотеки, не испытывая чувства неловкости? Будет ли он думать обо мне, как о ком-то более важном, чем как о девушке, разбившей ему сердце и носящей под сердцем его ребенка?
Я вижу, как его глаза на мгновение останавливаются на мне, а потом перескакивают на какую-то другую девушку. Она выглядит старше меня, думаю, ей лет девятнадцать-двадцать. И она, конечно же, гораздо красивее меня. И могу поспорить: она дальняя родственница тети Флер, а это значит, что в ее венах бежит кровь вейл.
Церемония заканчивается, а я даже не осознаю этого. Тем не менее, впереди еще тысячи и тысячи колдографий, и все это затянется еще, по меньшей мере, на час. И только после всего этого я буду свободна. Дом выглядит такой же злой, как и я.
— Дурацкие чертовы колдографии, — бормочет Дом, бросаясь к официанту и хватая бокал шампанского. Она хватает другой и протягивает мне.
— Я беременна, помнишь? — отвечаю я с горечью.
— О, да, — говорит она, смотря на мой выпирающий живот. — Возможно, ты еще в худшем положении, чем я.
Я оглядываюсь в поисках Скорпиуса, но его нигде нет. Джеймс уже зарылся с головой в еду, в то время как Альбус, видимо, поставил перед собой цель напиться, хотя ему еще нет семнадцати.
— Ал, — сердито говорю я, когда он опрокидывает в себя бокал шампанского, словно это обычная вода. — Остановись, а?
— Ты не можешь указывать, что мне делать, — рычит он.
— Нет, но я знаю, кто может, — парирую я, кивая в сторону тети Джинни.
— Пофигу, — он берет еще один бокал шампанского. — Я ее не боюсь.
Да, верно. Я слышу вызов в его голосе.
— Ал, я, правда, думаю, что тебе стоит остановиться… — пытаюсь я еще раз.
— Сама остановись, — тупо отвечает он.
— Простите, сэр, — произносит официант, когда Альбус пытается взять еще один бокал с его подноса. — Могу я взглянуть на ваше удостоверение, пожалуйста?
— Конечно, — отвечает Альбус совершенно спокойно и протягивает ему небольшую карточку. Официант, кажется, остается доволен увиденным и возвращает ему карточку обратно, позволяя взять еще один бокал. Я смотрю на карточку. Конечно же, это Джеймс. Видимо, официант не заметил разницу в цвете глаз. — Увидимся позже, я собираюсь прогуляться.
Он захватывает с собой полную бутылку шампанского по пути из шатра. Все рассаживаются за столом, и я решаю оставить Альбуса наедине с его плохим настроением и пойти что-нибудь перекусить.
Только я не могу есть. Гложущее чувство вины полностью отбивает мне аппетит. Кроме того, тот факт, что Джеймс сидит около меня, набрасываясь на все съедобное, до чего может дотянуться, тоже мало вдохновляет приступить к трапезе.
А потом начинаются танцы. И только, когда Тедди вместе с Виктуар поднимаются на танцпол, я понимаю насколько он счастлив. Он светится. Не думаю, что видела его когда-нибудь более счастливым в своей жизни. Тедди смотрит только на одного человека, и этот человек — Виктуар. Раньше мне хотелось, чтобы он смотрел так на меня. Теперь же, если бы Скорпиус взглянул на меня хотя бы с половиной той любви во взгляде, которой светятся глаза Тедди, я бы умерла счастливой женщиной.
И тогда я понимаю.
Я не люблю Тедди Люпина.
Ну, люблю его, конечно же, но я не влюблена в него, не так. Возможно, на протяжении многих лет я настолько привыкла воображать себе то, чего не было на самом деле, что сама поверила в эту ложь, стала одержимой им. Но сегодня я, действительно, не смотрела на него, ни разу. Я не тосковала по нему, не расстроилась, когда он женился. Была ли это просто похоть?