В спальне я просиживаю весь ужин. Никто не заходит ко мне — полагаю, Лили рассказала им, что я никого не хочу видеть. Я обдумываю все это много раз, и прихожу к выводу, что самые страшные мои страхи все же сбылись.
Примерно в половине седьмого я слышу, как вечеринка начинает потихоньку набирать обороты, но у меня совершенно нет настроения праздновать. Еще один человек, которому вовсе не до празднования — это Дженни, поэтому она приходит в спальню, чтобы скоротать со мной время.
— Я слышала, что случилось, — первое, что она говорит мне. — И почему мужчины такие свиньи?
Я пожимаю плечами. На самом деле, я не хочу показаться отъявленной феминисткой и поливать помоями мужчин, но в чем-то я с ней согласна. Ребенок тоже согласно пинается — и я убеждена, если это девочка, то с ненавистью, если мальчик — то протестуя.
— Я хочу расстаться с Робертом, — объявляет она.
На мгновение я полностью забываю о всех своих проблемах и сосредотачиваюсь на ней. Это ее признание — единственная в мире вещь, которая может вернуть мне хорошее настроение. Я так счастлива это услышать, что могу с легкостью станцевать гиппогрифов степ. Гиппогрифов степ — это очень сложное движение, которое может быть выполнено только окончательно поддатыми бабулями пятничным вечерком — так что вам только и останется, как бегать вокруг них и громко хлопать в ладоши, покачивая головой. Для беременных женщин это определенно не самый безопасный танец.
— Так сделай это! — кричу я. — Он засранец!
— Не такой уж он и плохой, — пытается она защитить его, — ладно, согласна, он тот еще засранец. Но я не могу бросить его.
— Почему нет?
— Ну… я никогда никого не бросала, — пожимает она плечами. — Я не знаю, как это делается.
— Мне тебе напомнить об Альбусе Поттере? Ты достаточно легко бросила его, — подчеркиваю я. — Почему бы тебе не забеременеть, а потом бы не попросить его самостоятельно воспитывать вашего ребенка? Это просто отличный способ кинуть кого-нибудь.
Возможно, не так уж я и отвлеклась от своих проблем.
— Уверена, Скорпиус вовсе не это имел в виду, — тихо произносит Дженни. — Я видела его в гостиной, и он выглядел просто ужасно.
— Ну, он же слизеринец на гриффиндорской вечеринке, он и должен выглядеть ужасно, — равнодушно отвечаю я. — И мы сейчас говорим вовсе не о Скорпиусе, а о Роберте. Просто скажи ему, что больше не хочешь быть с ним. Это легко.
Она тяжело вздыхает и в отчаянии качает головой.
— Знаешь, что нам сейчас нужно? — спрашивает она, и я пожимаю плечами. — Нам нужна пижамная вечеринка.
— Я с третьего курса не бывала на пижамных вечеринках, — говорю ей, — и у меня правда нет настроения…
— Замечательно! Ты так много сегодня переволновалась. Дом будет здесь, и я могу попросить Лили тоже прийти! Молли тебе нужна?
— Ладно, в первую очередь, нам негде будет спать, — твердо возражаю я, — а во-вторых, если мы закатим пижамную вечеринку, почему ты собираешься пригласить на нее Монстра Молли?
— Ладно, не будем приглашать Молли, — возбужденно говорит Дженни, — мы просто утянем еду со столов внизу!
— Ты не позабыла, что Чес и Лаура тоже здесь ночуют? — пытаюсь я возразить.
— Мне нравится Чес, — Дженни пожимает плечами, — и Лаура… ну, может, чуть в меньшей степени. Но это именно то, что тебе сейчас нужно, Роза! Пожалуйста, скажи да!
— Ладно… — начинаю я. — Ладно. У нас сегодня будет пижамная…
— Да!
— Если ты расстанешься сегодня ночью с Робертом.
Ее лицо беспокойно кривится.
— Сегодня ночью?
— Именно.
— Хорошо, — вздыхает она. — Значит, я приглашаю Молли!
Она покидает спальню, и я решаюсь спуститься вслед за ней вниз. Мне когда-нибудь придется встретиться с ним, и, если Дженни может встретиться с Робертом, я смогу встретиться со Скорпиусом. Общая гостиная заполнена под завязку. Ал здесь, который, видимо, чихать хотел на то, что он капитан проигравшей команды. Похоже, он тоже более чем отлично проводит время.
— Ты выглядишь удивительно счастливым, — говорю я, приближаясь к нему.
— Невозможно выиграть у всех, — пожимает он плечами, — и в любом случае, я выиграю его в следующем году.
Могу сказать, что после победы в прошлом матче Ал чувствует себя достаточно уверенно. Альбус наливает себе еще сливочного пива — с тех пор, как он потерпел фиаско на свадьбе Тедди, он избегал алкоголя, — и выглядит довольным. Должна сказать, он на удивление довольный лузер.
Я замечаю, как Роберт Хитч проходит мимо нас, но он ничего не говорит Алу, за что я ему отдельно благодарна. Последнее, что нам сейчас нужно — это драка в общей гостиной. Синяки Ала до конца так и не прошли.
— Хитч, — зовет его Ал, — видимо, я обрадовалась слишком рано.
Роберт поворачивается и смотрит на Поттера. Проходит мгновение, но они по-прежнему молчат, и все оборачиваются, чтобы увидать, что же произойдет дальше. Я вижу Джеймса на противоположной стороне гостиной, окруженного девушками, но он готов тут же бросить на помощь брату, случись вдруг чего.
И затем, ко всеобщему шоку, Ал протягивает руку.
— Перемирие?
Роберт смотрит на его руку, кивает и затем крепко пожимает. А затем стремительно уходит, явно стыдясь, что Ал оказался более великодушным человеком, чем он сам. Никогда еще я так не гордилась кузеном.
— Это нужно было сделать, — пожимает плечами Ал, когда видит мой шокированный взгляд. Я вижу, что Дженни тоже смотрит на него.
— Ладно… я горжусь тобой, Ал, — усмехаюсь я. — Не знала, что вы, слизеринцы, способны вот так прощать.
Ал улыбается мне, но потом снова переводит взгляд на Роберта, к которому прямо в этот момент приближается Дженни. Ему грустно видеть их вместе, но, похоже, он наконец-то смог принять это.
— Она бросит его сегодня, — говорю я.
— Правда? — спрашивает он, изо всех сил пытаясь казаться равнодушным.
— Можешь улыбнуться, если хочешь.
И потому, что он не слишком хороший притворщик, Ал улыбается.
*
Скорпиус совершенно не попадает в дух вечеринки, поэтому сидит на диване у камина, полностью игнорируя меня. Возможно, он думал, что даст слабину, если не появится здесь. Я присаживаюсь около него. Этот диван — тот самый, на котором мы играли в игру «Я никогда не» почти восемь месяцев назад. На этом диване был наш первый поцелуй. С этого дивана началось наше путешествие в мою спальню и, в конечном счете, именно он привел нас к моей беременности.
— Я не хочу ссориться, — начинаю я.
— И я, — согласно кивает он.
— Но кажется, именно это мы и делаем все последние дни.
Он кивает. Он точно знает, что я делаю, и, видимо, он принял это, но все же ему стоит знать, о чем я хочу ему сказать.
— Думаю, мы столько не спорили, когда были… просто друзьями, — говорю я, тщательно пытаясь не дать голосу сорваться. Это оказалось сложнее, чем я думала.
— Я люблю тебя, Роза, — он смотрит на меня. — Но это слишком тяжело.
— И я тебя люблю, — говорю я, и беру его за руку, — действительно люблю. Но думаю, сейчас нам все же стоит сосредоточиться на ребенке.
Он кивает и обнимает меня, и мы просто сидим, обнявшись. В конечном счете, я все же не сдерживаюсь и реву, хотя и обещала себе, что больше не буду так делать.
— Прости меня за то, что я наговорил тебе, — тихо просит он. — Ты никогда не останешься с этим в одиночестве.
— Знаю, что не останусь, — отвечаю я, — думаю, мне пора спать. Сегодня был долгий день.
— Верно, — говорит он, и помогает мне подняться. Затем он обнимает меня так, как никогда до этого. Это заставляет меня заплакать еще сильнее, но совершенно беззвучно. Я вытираю слезы, когда мы отстраняемся.