— Ну, мы еще не спрашивали их, — неуверенно заговорил Скорпиус, — но надеялись, что это будут Хьюго и Дженни?
После удивленных возгласов собравшихся, весьма удивленного Хьюго, Дженни срывается на слезы и крепко обнимает Хью. Когда она отпускает его, уши Хью алеют так сильно, словно их кто-то поджег.
— Т-ты хочешь, чтобы я был крестным? — очень тихо спрашивает у меня Хью, когда все остальные начинают болтать между собой. — Я… для меня такая честь… но что, если я все только испорчу?
— Хью, тебе не нужно будет ничего делать, — заверяю я его. — Это просто… ты был со мной, когда я обо всем узнала. Ты единственный человек, который остался со мной, когда все это случилось. И ты был на моем первом обследовании, и ты будешь единственным дядей ребенка… если ты не хочешь, я могу попросить кого-нибудь еще…
— Нет! — быстро отзывается он. — Эта работа по мне! Спасибо, Роза… знаешь, ты не настолько плоха, насколько могут быть старшие сестры.
— Ну и ты не так уж плох, как для младшего брата, — уверяю я его и ерошу ему волосы, как в детстве. — Все могло бы быть намного хуже — ты мог бы получить в старшие сестры Молли.
Мы смотрим на Молли, которая отчитывает Люси за то, что та ест шоколад.
— Это ведь плохо для твоей кожи! И ты можешь потолстеть… ты хочешь потом худеть? Я просто волнуюсь за тебя, не смотри на меня так!
— Да, ты определенно не так уж плоха, — решает Хьюго.
— Роза… я просто не знаю, что сказать! — всхлипывает Дженни. — Я так горда. Я стану лучшей крестной со времен крестной Золушки! Обещаю!
Мы все пакуем чемоданы перед тем, как отправиться в обратный путь. Мысль отдает сюрреализмом, но я больше никогда не вернусь сюда. Это мои последние каникулы в Хогвартсе. Моя последняя ночь в спальнях Гриффиндора. Я никогда не перейду на следующий курс, не пойду на гриффиндорскую вечеринку. Больше не буду играть в квиддич на стадионе. Больше никогда не надену школьную форму. Технически я уже больше и не гриффиндорка. Словно само мое существование будет стерто из памяти Хогвартса. Мое имя не появится в списке выпускников в следующем году… и все будет выглядеть так, словно я никогда сюда и не ходила.
Я спускаюсь на праздничный ужин, пока не разревелась окончательно, потому что если я заплачу, то никогда уже не остановлюсь. И закончу я печально — на полу спальни, цепляясь за ножку кровати. Или же, в качестве альтернативы, запрусь в ванной, рожу там ребенка, и буду жить, питаясь пастой и шампунем, как и планировала изначально.
Праздник довольно необычен. Флитвик убрал четыре стола, и все сидят на полу. Невозможно сказать, кто и из какого факультета, потому что все сидят вперемешку. Это похоже на обеденное время, когда все вместе сидят, едят и смеются. И я буду наслаждаться этим, потому что на самом деле это мой последний шанс побыть семнадцатилетним ребенком.
Я усаживаюсь на свободное место рядом со Скорпиусом, который жарко спорит с соседом по спальне Бриггсом о квиддиче.
— Уимборгские Осы великолепны, говорю тебе, — Скорпиус практически кричит. — Скажи мне, летает ли хотя бы один из Пушек Педдл так же отлично, как Улиак…
— Джеймс Поттер?
Джеймс стоит над нами, ухмыляясь и держа в руках лист бумаги. Ал вскакивает с пола, вырывает лист из рук Джеймса и бегло читает. Затем он запрыгивает на Джеймса и ерошит ему волосы. Вот, что делают глупые мальчишки, когда счастливы.
— ТЕБЯ ВЗЯЛИ?! — кричит Ал. — Черт возьми, я знал, что ты сможешь! Ты уже сказал папе?!
— Я только что получил письмо! — смеется Джеймс, сталкивая брата. — Дамы и господа, вы смотрите на нового запасного ловца Пушек Педдл!
— Пушек Педдл?! — кричу я. — Ты станешь у них ловцом? Я не знала, что ты пробовался!
— Я держал это в тайне, — говорит Джеймс, и вокруг него начинают собираться люди. — Не хотел говорить на тот случай, если…
Он умолкает, когда народ начинает его поздравлять. Ал, похоже, так же взволнован, как и Джеймс.
— Мой брат! В Пушках! — кричит он.
— Это здорово, — счастливо произносит Дженни. Она только пришла, но ей уже успели рассказать последние новости.
— Великолепно? Это… это… — Ал изо всех сил пытается описать, насколько это великолепная новость, но слова так и не находятся. Поэтому вместо этого, он просто хватает Дженни и целует ее. — Вот так здорово… но не так хорошо, как это!
Некоторые переключаются с Джеймса, чтобы взглянуть на Ала и Дженни. Дженни в шоке смотрит на Ала. Сложно сказать, понравилось ли ей, или же она собирается заехать тому по физиономии. Возможно любое развитие событий.
Но она целует его в ответ. Слава Богу. Я больше не могу выносить их ссоры.
— Вау! Ал! — произносит Джеймс. — Вот так способ лишить меня заслуженного внимания!
Это самый лучший праздник. Возможно потому, что для меня он последний. Или быть может, потому что мы наконец-то все счастливы. Я не знаю, что делает меня счастливее — тот факт, что Джеймс будущий ловец Пушек Педдл, или же то, что Невилл сообщает нам, что он будет деканом Гриффиндора и в следующем году, или же что Ал был выбран Невиллом старостой мальчиков, или же что Дженни и Ал наконец-то вместе. Или, быть может, смесь всего этого.
Должна признать, что несмотря на то, что меня дважды унизили перед школой, мои родители расстались и снова сошлись, я потеряла деда, забеременела и рассталась со Скорпиусом Малфоем, этот год лучший из всех, что у меня были.
И завтра все это подойдет к концу.
========== Глава 33. Область дискомфорта ==========
— Мама, а правда, что рожать ребенка больно? — спросила я у матери. Мы как раз увидели малышку Люси в больнице, и тетя Одри выглядела так, словно кто-то ударил ее по голове жирной сковородой, перед этим приложив круциатусом.
— Нет, — ответила мама, — гораздо хуже.
— Она преувеличивает, — заверил меня папа.
— Прости что?! — мама обошла папу вокруг, гневно сверля взглядом. — Когда ты родишь два арбуза из своего ты сам-знаешь-чего, только в этом случае ты сможешь сказать, что я преувеличиваю!
— У меня нет сама-знаешь-чего…
Папа никогда не понимал, в какой момент надо заткнуться.
— Верно! Роза, когда мне было восемнадцать, Беллатрикс Лестрейндж пытала меня круциатусом, и я с уверенностью могу сказать, что это было похоже на день в спа-салоне в сравнении с родами! Когда-нибудь, ты и сама это поймешь…
Меня преследует повторяющийся кошмар этого разговора, состоявшегося, когда мне было лет пять-шесть. С тех пор, как я вернулась из Хогвартса — целых два дня назад — я постоянно думаю о том, что схватки могут начаться в любую минуту, хотя до поставленного срока еще две недели. И этот кошмар даже не самый худший из всех. Прошлой ночью мне приснилось, что я случайно оставила своего ребенка на крыше Хогвартс-экспресса, а затем он начал ползти, но Скорпиус успел поймать его до того, как он упал. И это заставляет меня задумываться, что Скорпиус будет лучшим родителем, чем я. Но самый худший кошмар за все время — у меня начинаются схватки, целитель говорит мне тужиться, а затем начинает кричать, как сумасшедший, что это антихрист! И вообще не ребенок!
Так что я перестаю спать.
Скорпиус сейчас дома в Шотландии. Он приедет, чтобы быть рядом на следующей неделе, на тот случай, если ребенок родится раньше или вдруг мне что-то понадобится. Скорпиус, он хороший друг. Интересно, я разрушу нашу дружбу, если ребенок будет и в самом деле антихристом. Если так случится, я просто оставлю его на крыше поезда.
Вообще-то, я читала о подобном. Была одна женщина, которая оставила своего ребенка в парке, и ее не наказали, списав все на послеродовую депрессию. Другая — и вовсе превратила ребенка в козу, и ее тоже почему-то не отправили в Азкабан.
— Привет! — голос тети Джинни эхом разносится по пустому дому. Мама и папа на работе, поэтому меня в день навещают все, кому не лень, проверяя, все ли со мной в порядке. Даже Хьюго и тот, время от времени, проявляет внимание, с трудом выкраивая свободное время от своего ничего неделанья.
— В гостиной! — кричу я, и Джинни суетливо появляется на пороге с корзинкой фруктов и кексов. Она точь в точь, как бабуля Молли.