– Не спрашивай. Так вышло… Потом как-нибудь расскажу.
– Ну да, ну да… Я слышал, ты ещё журналистикой занимаешься?
– Зам редактора была… – Ильмера вздохнула, – на том и погорела.
Семён хмыкнул. Ткнул пальцем в планшетник:
– Что показывают?
– Да так, – Ильмера показала ему фото. – Побережье Гоа, – усмехнулась. – А помнишь, как ты на выпускном целовал всех однокурсниц подряд и орал: «Поехали на Гоа!» – ну и ржачно было.
– Да, роскошное время было. Весь мир казался у моих ног… А теперь я в этой дыре, – усмехнулся, – местная знаменитость.
– Ну, уж не такая это и дыра – один из крупнейших областных центров.
– Но и не столица.
– Сём, далась она тебе? Я вон, двадцать лет на издательство отпахала, а меня пинком…
Девушка почувствовала, как в горле застрял комок. Слёз уже не было – одна досада оттого, что Ильмера всю душу вложила в инновационные проекты неблагодарного издательства. А в результате…
Семён подозвал официантку и попросил бокал воды. Ильмера, сделав несколько глотков, уставилась на хрустальный бокал, водя пальчиком по его краям.
Семён дотронулся до руки задумавшейся подруги:
– Ириш, я ведь и сам всё знаю, что там у тебя случилось. – Она удивлённо посмотрела на Семёна, который сбросил шутовскую «маску». Тон друга стал внезапно серьёзно печальным. – Я отслеживал судьбу всех однокурсников – благо теперь есть всемирная паутина. Знаю, что ты была замужем и зам редактора. А некоторое время назад Расколова, помнишь, выскочка была, на курс нас старше, написала, что одна дурочка наехала на депутата одного подмосковного городка, обвинив его в коррупции, да ещё где-то документы раздобыла. Сказать – кто эта дурочка неразумная?
– Не надо.
– Ну, не от большого же ума ты это сделала? Надоело в уютном кабинете сидеть и нехилые деньги получать? Ира, ты что, наивная девочка? Коррупция – закон жизни! Вот я – гноблю потихоньку этих уродов, под маской эстетствующего шута, а они меня снисходительно по плечу треплют, мол, что с клоуна возьмёшь. Зато народ – он всё понимает, что я хотел сказать. А ты – сразу в лоб!
Ильмера, зажав губу, отвернулась к окну, за которым с почти беззвучным шелестом шёл дождь. Затем повернулась и, глядя в глаза другу медленно, с металлическими нотками в голосе произнесла:
– Знаешь, я такого насмотрелась за прошлые годы, что тошно стало от беззакония и цинизма. Вот и решила, что хоть одну гниду выведу на чистую воду.
– Ну и что, вывела?
– Теперь понимаю – не так надо было, а сразу в прокуратуру…
Семён с досады стукнул по столу:
– Как хорошо, что эта «светлая» мысль тогда не пришла тебе в голову! Иначе бы сейчас не здесь со мной сидела, да кофеёк с пирожным уминала, а за решёткой. По статье – за клевету. И это в лучшем случае, если бы жива осталась… – помолчали. – Ир, ведь ты так хорошо начинала – одна из немногих после журфака зацепилась в московском издательстве. И – на тебе…
Ильмера насупилась:
– Ты кто такой мне, чтобы нотации читать?! Клоун фельетонист. Иди ты знаешь, куда! Я думала, что ты мой друг… – Она вскочила.
– Стоп! Беру все свои слова обратно. И хватит психовать. С нуля, значит, всё решила начать?
Девушка кивнула.
– Ой ты, горе моё луковое. Ладно, поехали ко мне. А там что-нибудь придумаем.
– Да я в гостинице уже остановилась.
– Обидеть меня хочешь? Возражения не принимаются! Ко мне, значит ко мне!
Глава вторая. Харлей-Харитон
Прошёл год после позорного бегства из столицы, где на Ильмеру всё же завели дело, но, не найдя доказательств состава преступления, дело закрыли, и неприятная история начала забываться как страшный сон.
Семён, как и обещал, помог устроиться подруге в местную областную газету, где ей выделили собственный кабинет и служебную квартиру на окраине города – не у каждого же сотрудника имеется на руках красный диплом журфака МГУ и опыт работы в столичном издательстве.
Как только Ильмера обжилась в отреставрированной двухкомнатной «хрущёвке», заявился Семён, приведя за собой на поводке массивного лабрадора светло-бежевого окраса.
– Ира, вот, держи, владей – это новый друг Харлей.
– Ты с ума сошёл! Что я с этим мотоциклом буду делать? Его же кормить надо, выгуливать!
– Ириш. Не спорь. Хозяева собаки уехали в Сирию – делать военные репортажи, а мне его из Питера прислали – присматривать. Но я парень ненадёжный, дома часто не бываю. Да и девушки ко мне иногда нахаживают – не все собак любят. А ты одинокая…