— Мне нужен только один из них, — сказала Дебора, и я услышал отголосок ее былой нетерпеливости.
Лонофф посмотрел на нее и кивнул. Мышцы на его шее инстинктивно напряглись, и воротник едва не лопнул. Он пожевал губами и, неожиданно приняв решение, сказал:
— Ллойд, помоги найти в наших записях то, что им нужно.
— Считайте, я уже сделал, доктор, — ответил Ллойд.
Лонофф протянул руку Деборе:
— Удачи вам… сержант?
— Да, — сказала Дебора, отвечая на рукопожатие.
Лонофф задержал ее руку в своей несколько дольше, чем следовало, и я подумал, что Деб возмутится, когда он улыбнулся и предложил:
— Знаете, я могу исправить вам прикус.
— Спасибо, — ответила Дебора, отбирая руку, — но мне он нравится.
— Ага. Ну ладно. — Он положил руку на плечо Ллойду и сказал: — Помоги им. У меня пациент. — И, бросив полный тоски взгляд на прикус Деборы, развернулся и исчез в глубине кабинета.
— Там, в компьютере. — Ллойд показал на свой стол, и мы последовали за ним. — Мне понадобятся кое-какие параметры.
Дебора моргнула и посмотрела на меня с таким видом, будто Ллойд обратился к ней на незнакомом языке. Впрочем, в какой-то степени так оно и было, поскольку она не знала компьютерного. Мне пришлось прервать неловкую паузу и спасти ее.
— Моложе двадцати четырех, — сказал я, — мужчина. Острые клыки.
— Круто, — отозвался Ллойд и застучал по клавишам.
Дебора нетерпеливо наблюдала за ним. Я отвернулся и принялся разглядывать приемную. У дальней стены рядом со стойкой для журналов стоял большой аквариум с соленой водой; он показался мне слегка перенаселенным, но, может быть, рыб это устраивало.
— Нашел, — провозгласил Ллойд, и я повернулся к нему как раз в тот момент, когда принтер выплюнул лист бумаги. Ллойд схватил его и протянул Деборе, которая жадно уставилась на него. — Здесь всего четверо, — добавил он с тем же сожалением, что и Лонофф, и я задумался, не получает ли он проценты с каждого клыка.
— Твою мать, — выругалась Деб, продолжая просматривать список.
— В чем дело? — спросил я. — Тебе нужны еще имена?
Она постучала пальцем по листку.
— Первый в списке. Тебе о чем-нибудь говорит фамилия Акоста?
— О том, что у нас проблемы, — кивнул я.
Джо Акоста был важным человеком в правительстве города. Он принадлежал к тому типу чиновников старой школы, которые пользовались таким же влиянием, какое имели госслужащие в Чикаго лет пятьдесят назад. Если наш Влад действительно его сын, нам грозила перспектива утонуть в дерьме.
— Может быть, это другой Акоста, — сказал я с надеждой.
Дебора покачала головой:
— Адрес его. Черт.
— Может быть, это не он, — встрял желающий помочь Ллойд.
Дебора смотрела на него всего секунду, но за это время его широкая улыбка исчезла, будто она ударила его в пах.
— Пошли, — позвала она меня и вихрем вылетела в дверь.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил я Ллойда, но он всего лишь кивнул с таким видом, будто Деб вытянула из него всю радость.
К тому времени, когда я ее догнал, Дебора уже сидела в машине с работающим мотором.
— Ну, — сказала она сквозь открытое окно, — садись.
Я забрался внутрь и не успел закрыть дверь, как Деб тронулась с места.
— Знаешь, — предложил я, застегивая ремень безопасности, — может, оставим Акосту напоследок? Вполне возможно, это не он.
— Тайлер Спанос учится в «Рэнсом Эверглейдс», — возразила она, — а значит, тусуется со сливками общества. Чертовы Акоста — сливки общества. Это он.
Было трудно спорить с ее логикой, и я умолк, наблюдая, как она едет по спокойным дорогам позднего утра.
Мы доехали до дамбы Макартура, по ней — до шоссе 836, приведшего нас на Лежен, где свернули налево — в Корал-гейблс. Дом Акосты находился в той части района, которая, будь она построена сегодня, оказалась бы отгорожена от внешнего мира высоким забором. Дома здесь были большими, и многие из них, как дом Акосты, в испанском стиле — из больших блоков кораллового известняка. Газон перед домом выглядел как площадка для гольфа. Дом соединялся галереей с двухэтажным гаражом.
Дебора припарковалась перед домом, выключила мотор и задержалась на минуту. Я увидел, как она набирает в грудь воздух, и подумал, не продолжается ли у нее то странное состояние, которое заставило ее быть такой эмоциональной и мягкой.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил я.
Она посмотрела на меня, и я не увидел той суровости и сосредоточенности, которая была так характерна для нее.