Петь и танцевать нас, конечно же, тоже научили Боги. Разумеется, наши танцы и сравнить нельзя с божественными, но мы стараемся. А больше всех сегодня стараются родственники воина, который взял в плен жертву, ведь им выпадет честь доесть тело убитого после того, как его кровью и сердцем насытится Бог.
Бог хлопнул в ладоши, пение прекратилось, все замерли. В полной тишине я подошёл к пленному и приставил нож-цветок к его груди. Лёгкое нажатие кнопки на рукоятке - и бутон, пронзив грудь, раскрылся в ней на три части. Снова нажатие кнопки - бутон закрылся, охватив лепестками сердце, и я дёрнул его на себя, одновременно подставляя под трубку, присосавшуюся к артерии на месте сердца, одну из золотых чаш. У пленного подкосились ноги, и он со стоном упал навзничь на жертвенный камень. Я поднял руку с бьющимся сердцем над головой, чтобы всем было лучше его видно, громко запел и, положив его в другую чашу, подал Богу. Бог взял чашу сначала двумя нижними руками, затем перехватил её двумя верхними, поднял над головой и опрокинул в открытый рот. Всего одно мгновение - и я вижу сквозь синюю кожу, как сердце пленного бьётся внутри Бога.
Я пою всё громче. Это пение я придумал сам, чтобы мне было не так жутко совершать обряд. Бог одобрил его и вскоре потребовал подобного и от других жрецов, исполняющих эту трудную обязанность в других племенах.
- С пением душа быстрее попадёт в мир Богов. - Сказал он.
Пока первая чаша наполняется кровью, я берусь за рукоятку божественного ножа, нажимаю на ней красный камень и срезаю невидимым лезвием череп жертвы. Тело воина содрогается в конвульсиях, и в приготовленную третью чашу падает ещё живой мозг. Я подаю его Богу и заменяю наполненную кровью первую чашу четвёртой. Поочерёдно мне удаётся наполнить четыре чаши. Бог выпивает из них ещё тёплую кровь и, столкнув тело уже мёртвой жертвы вниз, вскакивает на жертвенный камень. Откуда-то с неба звучит музыка и сытый Бог пускается в пляс. Все боги после насыщения обязательно танцуют, и чем дольше длится танец, тем более доволен Бог нашей жертвой. Темп его движений постоянно ускоряется, количество его рук с каждым поворотом всё увеличивается и увеличивается, достигая, наверное, десятка. Колокольчики на ножных и ручных браслетах, на головном уборе и в ушах, на цепочках, украшающих юбочку, и на ожерельях звенят всё громче и мелодичней. Все люди сначала стоят в оцепенении, не в силах отвести взглядов от этого завораживающе-прекрасного танца, а потом и сами начинают танцевать...
Наконец, Бог успокаивается. Прежде, чем взмахнуть крыльями и исчезнуть, он громовым голосом объявляет:
- Через неделю я хочу принять от вас в качестве жертвы женщину, которая вынашивает ребёнка!
Я кланяюсь, показывая, что понял приказ. В нашем племени сейчас нет беременных, придётся искать жертву где-то в другом месте. Боги любят глотать не родившихся младенцев, вынутых из утробы матери. В ответ на мой поклон прямо с неба к подножию пирамиды падает мешок с зерном - теперь у нас будет больше посевного материала. Из собранного урожая мы не только сварим ритуальное пиво, но и сможем оставить себе на еду. Будь моя воля, я бы всё зерно тратил только на еду и посев, но Боги требуют употребления пива - этот ритуал заставляет нас веселиться даже против воли.
Я спускаюсь по ступеням к телу убитого. На его лице застыла счастливая улыбка - ещё бы, ведь он отправился вместе с Богом в удивительные странствия! Мои помощники выкатывают бочку с пивом, все по очереди подходят к ней, зачерпывают пиво ладонями и пьют. Цепочка приплясывающих людей, круг за кругом припадающая к бочке, будет виться вокруг пирамиды пока родственники воина, обеспечившего нынешнюю жертву, не закончат ритуальную трапезу. Я на этой трапезе - главное лицо, мне достанется самое важное, то, что и при жизни приблизит меня к Богам...
***
Собрав всю свою волю, я дёрнулась и вынырнула из этих жутких воспоминаний. Ещё чуть-чуть, и я бы съела человека! Бр-р-р!!! Ничего себе, дал Господь предка! Мало того, что жертвы богам приносил, так ещё и сам их доедал!.. А с другой стороны, не он, так его...
Я оглянулась. Некоторые люди вокруг были в трансе - видимо, тоже что-то вспоминали, некоторые так же ошарашено озирались, как я, а некоторые просто сидели, стояли или лежали с обречённым видом. Никого ни о чём спрашивать не хотелось. Я решила ещё немного "прогуляться" по коридорам памяти, не слишком углубляясь, и снова закрыла глаза.
Представив свой мозг в виде бесконечного лабиринта извивающихся коридоров, я мысленно поплыла вдоль одного из них. Время от времени в стенках коридора попадались двери. Я открывала некоторые из них и заглядывала в середину тёмных помещений. Причём на всём пути меня не покидало ощущение чьего-то невидимого присутствия...
...Боги требовали всё новых и новых обрядов для жертвоприношений. Чем больше садизма мы с помощниками проявляли, чем изощрённей придумывали ритуалы, тем благосклоннее становились Боги, тем больше знаний они нам давали. Эти знания, как наркотик, становились просто необходимыми, заслоняя собой любые другие ценности. Знания и человеческая кровь.
Однажды, когда Богов долго не было, я сам назначил жертвоприношение, объявив людям, что Бог придёт за сердцем и мозгом позже, и сам съел жертву, предназначенную Богам. Боги этого не заметили... Теперь я наблюдала за воспоминаниями как бы немного со стороны, как будто смотрела страшное кино, не погружаясь в них полностью и сразу же отскакивая от "дверей" воспоминаний, как только те становились более ужасными.
И вот плыву я вдоль коридора памяти и краем глаза замечаю, что в стене, мигая, то появляется, то снова исчезает какая-то почти незаметная дверца. Только я хотела приблизиться к ней, как тень моего предка предостерегающе прошептала:
- "Нельзя! Опасно! Вспомнишь потом, без Них!"
А дальше таких дверей с предостерегающим шёпотом становилось всё больше и больше.
- "Спрячь! Не говори Им! Это поможет Их победить!..."