- Ты пришел, - раздался властный и грубый, словно неумело отделанная скульптура из камня, голос из неоткуда.
Страж пришел в замешательство. Эхо не позволяло ему расслышать источник голоса и понять, откуда произносятся звуки.
- Я так долго ждал этого, - это нечто отчеканивала каждое слово своего предложения, словно мастер монетных дел каждую монету.
- Где ты? - Клепий обернулся назад и посветил факелом в противоположную сторону, но никого не увидел.
Голос молчал. Клепий крутился вокруг собственной оси, пытаясь найти источник этого голоса. Воистину, он казался для путника чем-то чужеродным, словно он был не от мира сего. Некоторым императором давали в похвалу, либо же наоборот, эпитеты к их голосам - железный голос, золотой голос, или металлический. Железный голос казался грубым и одновременно звонким, по появлению этого голоса было понятно, что человек сей властный и не любят, когда противиться его воле. Человек же из этой пещеры обладал каменным голосом - холодным словно каменные плиты, вечным, словно горные пики этой гряды, отстранённым, словно мелкая галька, тысячелетиями покаявшаяся на дне морей, где и не ступает нога человека.
- Гесиор? - Клепий продолжал своим взглядом искать хранителя печати, но безрезультатно.
Сквозняк небрежно шевелил языки пламени, тень стража путалась у него за спиной и преследовала его, повторяя каждое движение. Монолитный и твердый голос вновь умолк.
- Гесиор! - крикнул во всю глотку страж и поднял факел на вытянутую руку.
Он шел по одной из стен пещеры и осматривал ее, пока не наткнулся на странный силуэт.
- Быстрее, - теперь голос хранителя печати стал более хриплым и тихим. Черви уже добрались до моих легких.
Эхо безропотно вторило тому, кто покоился в этих стенах.
- И до голосовых связок.
Голос уже был ближе и действительно, судя всего источник его являлся этим силуэтом.
Старое древнее и чистое наречие было сильно искажено ветрами времен, но страж с трудом понимал, что говорит хранитель.
Фигура была больше любого человека, которых когда-либо видел страж. Клепий подошел к Гесиора и осветил факелом его тело.
У Клепия пропал дар речи. То, что тьма может сотворить с человеком воистину ужасно и никакая выдержка не поможет человеку подготовить его к такому извращению. Клепий упал перед хранителем печати на левое колено и опустил в знак приветствия свою голову. Зачем он это сделал? Страж не смог ответить на этот вопрос, даже уже выйдя из пещеры. Скорее всего он понимал, на какие жертвы пошел Гесиор, чтобы сохранить печать от сил Тьмы.
" О, двенадцать богов. Какие бесконечные муки претерпел этот человек? И все ради того, чтобы каждый из когда-либо живущих в Делионе, спал спокойно, ел, любил, творил, растил, даже не задумываясь, что там, где-то далеко за морем, на одной из сотен пиков закован в объятия горы человек, позволяющий нам жить под небосводом этого бренного мира."
Благолепие перед этим поступком наверно и заставило Клепия опуститься на одно из колен перед хранителем печати.
- Сколько лун прошло с тех пор, когда здесь в последний раз была живая и трепещущая перед Светом душа? - задал вопрос своим странным голосом Гесиор.
Он неспешно растягивал каждый свой слог, мучимый червями, голодающими его легкие и наполняющие дыхательные пути. Дышал он медленно, но громко, иногда всхлипывая или задыхаясь. Клепий не позволял себе поднять себе голову и посмотреть Гесиору в лицо.
- Не знаю, - старался ответить на свой вопрос хранитель печати. Знаю лишь то, что он назвался Предтечью.
Клепий вздрогнул. Когда Гесиор замолчал, в гробовой тишине пещеры ему слышалось только потрескивающий звук факела и копошение червей в животе Гесиора. Он поднял свой взгляд на хранителя печати.
Его тело было будто было заковано в гору, словно этот человек сросся с каменной породой. Обе его руки были раскинуты в сторону - левая была по локоть закована в мощь камня, пальцы на этой руке были неестественно выгнуты. Правая же была согнута в локте, одна кисть поросла камнем до самой ладони. Гесиор будто бы носил старые доспехи еще времен Первой Империи - нижняя часть его груди, чуть ниже ребер и до пупка была закована в твердый камень. На самой груди, словно улитки, присосавшиеся к телу, было еще несколько камней, двигающиеся в такт его дыханию. Из живота же стекала кровь и из зияющей дыры вываливались комками черви, от чего Клепий отступился и чуть не упал на пятую точку. Каждый из них был размером с его указательный палец, отвратительные существа копошились в едином клубке покрытые слоем крови хранителя. Ноги Гесиора были вывернуты в неестественной позе и оба бедра вросли в камень горы Шармат, ниже колени были избавлены от твердой породы и чуть выпирали вперед, а вот ступни хранителя вросли в твердую прямоугольную подставку из камня, будто это был постамент статуи.
- Он клялся своим Honorium, что пройдет немало солнцеоборотов, - Клепий следил за грудью Гесиора, которая вздымалась медленно вверх, а затем вниз. И придет ко мне тот, кто освободит от моих вечных мук.
Клепий медленно поднялся со своего колена и даже встав на обе ноги страж оказался хранителю по его грудь.
- Жалко, что до заката, я не смогу увидеть того, кто сделает это, - продолжил Гесиор и чуть склонил голову вперед.
И тогда Клепий понял, почему хранитель сказал именно так. Из левой его глазницы выпал еще один комок червей, а в правом оно по-прежнему продолжали копошиться. Кровоподтеки из глаз еще были свежи, ручейки крови оставили свой алый след на его скулах и подбородке.
- Гесиор, сын Менда, скажи мне, что я должен сделать?
Тогда этот человек несмотря на то, что камни пережали все его мышцы и ткани уже начали отмирать с самого рассвета, он сложил все пальцы в единый кулак.
- Борись, - ответил Гесиор и вскликнул от боли.
На этом он замолк.
" Что это может значить?"
- Хранитель, - вновь обратился Клепий к Гесиору. Скажи мне, где находится печать.
Тот поднял свою голову и тихо зарычал.
- Твой брат, - отвечал он. Чья душа, черна, словно самая темная ночь без звезд. Он спрашивал это.
- Велисарий предатель, - парировал это Клепий. Я же хочу уничтожить печать навсегда, чтобы Отец Тьмы был вовеки закован в Бездне.
Хранитель вновь умолк. Под его кожей просачивалось десятки червей, полем битвы этих членистоногих было тело Гесиора, которое они мучали изо дня в день уже на протяжении нескольких тысяч лет.
- Клянусь honorium, это так, - ответил хранитель. Возьми же меч свой и перережь мое горло. Кровью же моей, самой древней кровью, что носит Делион окропи место наше старое священное. Каждый из бронзовых столпов по очереди, иначе вход будет запечатан во веки.
" О богов, - подумал про себя Клепий. Печать находится в катакомбах Ноблоса. Бронзовые столбы и фигуры, которые они образуют ничто иное, как вход к исчезнувшей печати."
- Настоящий хранитель печати - мое чадо, которому удалось спастись от страшной магии Фахтаче, - продолжил говорить Гесиор. Теперь в веках он носит на себе Крысиную голову, как проклятие богини.
Клепий смотрел в пустые глазницы Гесиора. Хранитель Печати, тот, что был закован за много тысячелетий до этого дня.
" Крысиный король - его сын. Теперь понятно, почему было в его интересах, чтобы я отыскал вершину Шармат."
- Убив тебя я освобожу тебя от вечных мук?
- Nate, - ответил на древнем имперском наречии Гесиор. Испущу я скоро дух свой. Но с восходом солнца, шрам мой затянется, кости снова будут целыми, а тело вновь возродится и вновь я буду пожираем червями. Ирония богов, что ту звезду, что обрекает мое тело на воскрешения, не видел я уже тысячи лет.
Черви вновь начали вываливаться из тела Гесиора. Клепий видел по вздрагиванию его мышц, по том, как менялось его выражение лица, как было больно хранителю печати.
"О боги, и так он страдает с тех пор, как Фахтаче заковала его в Шармат."