Открывает одну из черных дверей, и бросает меня внутрь, сказав на прощание:
— Добро пожаловать в новый дом, дорогуша. Я скоро к тебе загляну, — подмигивает глазом, и уходит прочь закрывая за собой дверь на замок.
Лежу на полу, не шевелясь, пытаясь дать время привыкнуть глазам, к полумраку. Тело окоченело став сплошной глыбой льда. И боль…. Разъедающая мою сущность, мою душу, меня. Я рычаг давления на Митча. Но разве он должен что-то делать, надеясь, что меня отпустят? Не должен, но надеюсь сделает.
Тело понемногу отходит и я сажусь, поджав ноги под себя, и пытаюсь завернуться в куртку как в одеяло. Но с руками за спиной, это сложно. Смотрю по сторонам, оценивая помещение. Темные бетонные стены, матрас на пол у одной из них, стул, и лампочка дающая тонкую линию света. Не густо.
Ползу к матрасу и осматриваю его на наличие крови или каких-либо других пятен. Чистый. Скорее даже новый. Пленников до меня не брали?
Ложусь на него и закрываю глаза, пытаясь ни о чем не думать, но это безуспешная затея. В камере настолько холодно, и мешают наручники, что не могу согреться, тело дрожит, будто у меня припадок. Мне страшно. Страшно, что меня убьют, или моего врача. А если узнают, что за меня можно еще выкуп взять, будут шантажировать Анджелу. Надеюсь, что когда она не сможет дозвониться, то не примчится сюда, со скоростью света, потому что это ничем хорошим не закончится.
Сколько прошло времени, как я лежу на боку и бесцельно смотрю на стену, изучая каждую царапину, или скол, неизвестно. Но наконец, дверь со скрипом открывается, и входит Крис. Берет стул одной рукой и ставит возле матраса. Садится, поставив носки ботинок прямо перед моим лицом. Не собираюсь это терпеть, поэтому скрепя зубы сажусь, опираясь на стену.
— Как прошла дорога? — пытается милым тоном спросить, но что-то отталкивающее скользит в голосе.
— Отлично, — огрызаюсь.
— Миа, какое красивое имя, — растягивает слова, жутко раздражая этой манерой. — Кто тебя так назвал, мама или папа?
— Чего надо!?? — вскрикиваю, не собираясь слушать о родителях даже слова из его уст.
— О, а что же такая красивая девушка, грубая, словно мужик работающий на стройке? — ухмыляется, и этот жест похож на оскал животного перед нападением.
— Странный вопрос. Логически думать не пробовал?
— Миа, Миа, ты всего-то рычаг, который я буду вертеть в разные стороны, дабы подчинить твоего парня.
— С чего ты взял, что ради меня что-то сделает? Ты идиот! Я его пациент, и все.
— О, я видел, как вы смотрели друг на друга, вы не доктор — пациент, вы что-то большее.
— Тебе показалось, — буркаю.
— Не важно, он уже согласился, так что или ты не знаешь о его чувствах, или пытаешься его таким образом уберечь.
Понуриваю голову, чтобы не увидел мое разочарование. И не только его. Злость. Ярость. Ненависть. Как же мне хочется этого Криса придушить! Воображение даже картинку подбросило, как его тело дергается в конвульсиях на этом стуле. Сладкое зрелище.
Тряхнула головой, пытаясь убрать наваждение, и посмотрела на Криса.
Как можно быть таким красивым, словно зимний принц из сказки, и таким холодным, словно в сердце осколок из проклятого зеркала?
Сидит ухмыляется наглой улыбкой, прекрасно зная, что причиняет боль. Зачем ему Митч? О какой физической подготовке он говорил? Разве Митчелл не психолог? Как все-таки мало я о нем знаю.
— Ладно «пациентка» Митчелла, сейчас глубокая ночь, так что советую поспать.
Поднимается со стула и идет к выходу.
Ага, поспать, как же. С наручниками на руках, в диком холоде, практически без света, в плену. Да, сон будет чудесный.
— Сними наручники. — громко говорю, и голос эхом расходится по моей большой камере.
Крис останавливается перед дверью, и медленно поворачивается ко мне.
— Зачем?
— Боишься, что слабая девушка сбежит? — язвлю в ответ.
— Ха, нет. Просто не вижу смысла лишать себя удовольствия.
— Какого удовольствия? — шиплю злым голосом, мечтая размять онемевшие кисти.
— Наблюдать.
И выходит за дверь, больше ни сказав ни слова.
Козел!
Ногой толкаю стул, и он с грохотом летит по полу, но это не приносит облегчение. Наоборот. Ярость еще сильнее разжигает свой огонь. Стискиваю зубы, чтобы не закричать от боли, физической и душевной, ложусь на матрас.
Мне не спастись. Как я смогу сбежать из этого места, если дверь запирается на ключ, я в наручниках, а Митчеллу придется выполнять задания. Да, я на сто процентов уверенна, что заданий будет много, и он будет их выполнять, под гнетом моей жизни, но рано или поздно ему надоест, и он уйдет. А я так и останусь в этой камере гнить, или меня сразу убьют, но отпускать меня точно никто не будет.