Тяжело вздыхаю, и надеюсь, что мои мысли не будут правдивы. Верчусь из стороны в сторону, пытаясь устроиться поудобнее, но не выходит. Руки за спиной ноют от боли, ступни жжет огнем, все тело болит.
Сама не замечаю, как засыпаю, уткнувшись носом в матрас.
— Привет, — говорит моя копия, которая выглядит просто невероятно счастливой. Прям светится вся.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю ее, оглядываясь по сторонам. Сначала подумала, что мы в другом месте, как часто бывало, но нет, на самом деле мы сидим в камере, на матрасе.
— Пришла навестить тебя, и сказать, чтобы ты снова не зарывалась внутри себя. Ты ведь не хочешь рецидива?
Вздыхаю, и замечаю, что во сне руки свободны от наручников, поэтому тру свои запястья.
— Если ты не заметила, я а плену, так, что рецидив возможно мой единственный вариант спасения.
— Ты так мало веришь в Митча? — спрашивает копия, наклоняя голову влево.
— Послушай, а кто мы с Митчем друг другу? Я вообще сомневаюсь, что он будет плясать под дудку Криса.
— Миа, неужели, ты в нем сомневаешься?
— Я не знаю. Я ничего не знаю. Я хочу домой.
— Ты хочешь в дом Митча?
— Что?? Нет. Я… Я не знаю где мой дом.
— Не впадай в отчаянье, увидишь, все будет так как должно быть, а вы с Митчем две ниточки, одного целого, просто разорванные на части.
— Откуда тебе знать? — раздражение волной накатывает на меня, чувствую как начинаю заводится.
— Я просто знаю. Спи.
Прикасается к щеку ладонью, и утирает слезы, которые до этого момента, даже не заметила.
Глава 9
В камере темно, а тусклая лампа светит бликами, иногда на несколько секунд погружая меня в кромешную темноту.
Даже не знаю, утро сейчас, или ночь. Сложно ориентироваться во времени без как минимум часов.
Зачем моя копия приходила? Разве мои галлюцинации не закончились? Я думала, что вылечилась, но ее появление… я снова больна.
Дверь со скрипом открывается, и в комнату входит Крис.
— Доброе утро, я тебе завтрак принес. — Радостно говорит, от его тона начинает тошнить.
Молчу, не собираясь отвечать.
Подходит ближе, смотря точно в глаза, поворачивает к себе спиной и снимает наручники. Я удивлена. Что за акт доброты?
— А где спасибо, за освобождение твоих рук? — поднимает стул, усаживаясь на него.
— Есть будешь? — кивает головой на поднос возле меня.
Смотрю на его лицо, пытаясь прожечь дыру в нем, мечтаю чтобы испарился из моей жизни.
Аромат еды разносится по камере, мой желудок сжимается и урчит от голода. Гордость в сторону, мне нужны силы, и раз дают еду, почему бы и нет.
Беру поднос, ставлю на колени, принимаясь за завтрак, скорее всего завтрак.
Лазанья с мясом и грибами, сверху плавленый сыр и зелень, с чего это меня не какими ни будь помоями кормят? Уплетаю за две щеки, наслаждаясь вкусом.
— Нравится? — спрашивает Крис, о котором за едой, напрочь забыла.
Продолжаю играть в молчанку, создаю вид, что его не существует.
— Сейчас девять утра, если тебе интересно.
Не обращаю внимания на его слова, он невидимка.
Наклоняется к моему лицу, почти соприкасаемся носами, и шепчет:
— Не наглей, милая, я добр до поры до времени, не испытывай мое терпение.
Смотрю прямо в его глаза, не отклоняясь назад, выдерживаю это молчаливое нападение, и говорю:
— Мне плевать.
— Тебе плевать на свою жизнь, свободу?
— Да, ты все равно меня не отпустишь, тебе проще меня убить, чем переживать не сдам ли я тебя в полицию.
Комнату разрывает его смех, так резко контрастирующий с внешностью, приятный, мелодичный, словно чья — то песня.
— Хорошо, — немного успокаивается, — а жизнь Митча тебе интересна?
— Мне жаль если с ним что-то случиться, но мы всего лишь пациент — доктор, так, что это не моя забота.
Решаю играть роль равнодушной девушки, вдруг прокатит?
— Не прокатит, — говорит Крис, явно читая мои мысли. — Я видел вас двоих, между вами что — то есть.
Кусок мяса застревает в горле, начинаю задыхаться, хватая ртом воздух. Крис сразу соображает в чем дело, забирает из рук поднос, и бьет по спине, сжав мою ладонь до онемения. Откашливаюсь, опускаю взгляд на свою руку, дергаю, пытаясь вырваться из хватки Криса, но он еще крепче сжимает. Перевожу взгляд на него, и шиплю:
— Руку отпусти, мне больно.
— Прости, не могу, — отвечает в тон.