Я сидел и перекладывал папки с делами так и сяк, будто решал головоломку. Задачка вроде не из трудных, ведь многое в делах мальчишек написано. Но множество неизвестных еще остается, и приходится доверять только своему чутью… Иногда трудно понять, кто способен быть настоящим лидером, а кто — нет. Кому нужна будет поддержка товарищей, а кого придется осаживать, чтобы лишнего не натворил.
Пока я сидел и составлял списки, из моей головы не выходил разговор с Анатолием Дегтяревым. Что он имел в виду? Что ему было надо? И почему он не мог говорить откровенно?.. Очень уж искренне он меня предостерегал от каких-то неприятностей, которые вот-вот могут на меня обрушиться… Какие такие неприятности?
Я уже стал подумывать, не позвонить ли Борису Андреевичу, потому что получалось, угрожают не только мне, но и училищу. А за него я несу полную ответственность.
Но Борис Андреевич мог обвинить Дегтярева во всех смертных грехах, и получится, что я его подставил. А ведь он приехал ко мне, явно преодолев свой страх… Я решил, что тоже не имею права подставлять его и сам разберусь в ситуации.
Достаточно вспомнить слова Бориса Андреевича о том, с каким трудом они пробили решение о назначении меня на должность начальника училища. Кому-то я до сих пор не по нутру. Эти люди пойдут на все, чтобы сместить меня с поста начальника училища. А как?
Тут и думать долго нечего. Устроят какую-нибудь провокацию, вот что. Какую, например?
Ну, например, надавят на Дегтярева, чтобы он встретился со мной, и чтобы эта встреча проходила под контролем. И чтобы выглядело так, будто на этой встрече он мне взятку передал за то, чтобы его сын поступил в училище. Приблизительно об этом Дегтярев и говорил… И, похоже, он знает или догадывается, кто стоит за этой комбинацией. Подозревает, но не уверен, поэтому хочет дождаться прямого приказа организовать встречу со мной — и тогда, зная организатора этого дела, сдать мне этого человека.
А еще он Гортензинского упомянул…
При чем тут Гортензинский?
Неужели этот мерзавец до сих пор работает на ФСБ? Видно потому он и отделался легко в свое время, а сейчас крупным финансовым фондом распоряжается. И все ему как с гуся вода. Видно кто-то в верхах его прикрывает в обмен на сотрудничество… Не очень мне в это верилось. Информаторы будут нужны всегда, и провокаторы тоже. Но информатор информатору рознь. Одно дело — когда информатор пишет доносы на соседей, зная, что ему за это ничего не будет. Другое дело, если информатор действительно занимается делами серьезными и опасными. Это те, кто сумел получить доступ в преступные структуры, к самым грязным и страшным тайнам преступников. Еще в советское время, помню, был у меня на связи человек, который передавал нам копии документов крупной финансовой аферы, в которой были замешаны и члены ЦК… Так он «случайно» утонул на рыбалке. Нам было понятно, что утонул он не сам, но доказать так ничего и не удалось. Благодаря его помощи мы разоблачили преступников.
Точно так же наши люди работали и в преступных группировках, и в финансовых пирамидах, и в банках, и среди крупных коррупционеров, разбазаривавших государственное имущество или покрывавших нелегальную торговлю оружием… Однажды один из них оступился — и конец. Помню, заехал вдруг ко мне старый товарищ: мол, знаю, что ты всегда один, а мне надо с надежным человеком выпить и помянуть коллегу. Я не стал выспрашивать, что случилось. Он сам попросил включить криминальную хронику. В числе прочих сюжетов, показали один о том, что «у своего подъезда застрелен известный преступный авторитет, один из лидеров такой-то группировки… следствие внутримафиозных разборок…» А мой приятель проговорил: «Вот так. Сгорел Колька, раскололи его… Знать бы, на чем… И самое обидное, что не объявишь во всеуслышание, что замечательный человек был и благодаря ему столько преступлений предотвратили… Так и похоронят его как братка…»
Вот я и спрашивал себя: мог ли Гортензинский взяться за работу, при которой надо быть на волосок от смерти? И отвечал — «нет»! Он всегда был трусоват. А значит, не имело никакого смысла и дальше его привлекать к работе разведчика.
А если все-таки кто-то решил его использовать против меня?!.
Интересная ситуация получалась.
Надо было учитывать, что какие-то связи в нашем ведомстве у него могли остаться, и он мог сойтись с кем-то…
Я чувствовал, что не могу ухватить чего-то главного.
И тут зазвонил телефон. Я взял трубку.
— Да?..
— Валентин Макарович? Здравствуйте! Это Ершова Галина Афанасьевна, если вы меня помните…
Батюшки мои! Вдова того банкира, убитого в Праге!.. И хоть она никогда не винила меня в том, что я не уберег ее мужа, я все равно чувствовал себя неловко… Да и не разговаривали мы уже целую вечность. Откуда она узнала мой телефон? Сразу всплыли в памяти предостережения Дегтярева, что вот-вот могут появиться в моей жизни люди из прошлого, отвечать на просьбы которых я не должен ни в коем случае… Вот оно, думаю, и началось!
— Галина Афанасьевна, да как же я мог вас забыть? Всегда рад слышать.
— Я тоже. Скажите… — она запнулась. — А не могли бы мы с вами встретиться?
— Пожалуйста, — ответил я. — А когда?
— Мне бы, признаться, чем скорее, тем лучше. Хоть сегодня, если у вас получится.
— Хорошо, приезжайте, — сказал я. — Раз вы каким-то чудом узнали мой новый телефон, значит, вам известно, и куда ехать. Или вам дорогу объяснить?
— Насчет телефона — никакого чуда нет! — рассмеялась она. — Когда увидимся, я сразу скажу вам, откуда он у меня. Мне не хотелось бы приезжать к вам… Мы не можем встретиться где-нибудь на нейтральной территории?
Я задумался. Надо было, судя по всему, отказаться. Но во мне проснулся интерес и я готов был узнать побольше!
— А какую нейтральную территорию вы хотите предложить? — спросил я.
— Может быть, где-нибудь в летнем кафе, поближе к центру Москвы? Скажем, в районе «Беговой» вас устроит?
— И во сколько?
— Сейчас полпервого. Если мы на три договоримся, вам будет удобно?
— Вполне.
Мы условились, в каком именно кафе мы встретимся, и я, попрощавшись с Галиной Афанасьевной, сразу распорядился, чтобы к двум часам моя машина была готова к выезду.
Что за игра начинается? И как Галина Афанасьевна оказалась вовлеченной в эту игру? И как мне вести себя?
Задумавшись, я начал рисовать на бумаге кружочки, схемы и стрелки, как будто у меня имелся замечательный план действий, но, на самом деле, в этих кружочках и стрелках никакого особенного смысла не было. Такие рисунки, занимающие руку, всегда помогали мне снять напряжение, вот я и чертил их.
И опять я подумал, что неплохо бы позвонить генералу…
«Нет, — решил я, — еще успею. Если что, вечером позвоню. А пока буду действовать на свой страх и риск.
Тем временем меня уже поджидали новые проблемы.
— Можно, Валентин Макарович? — в мой кабинет заглянул один из моих помощников.
— Да, заходи, Валера. Почту привез?
— Так точно!
Обязанностью Валерия было раз в два дня забирать почту из моей городской квартиры. Счет телефонный или мало ли что. Пусть почтальон думает, что жильцы постоянно бывают дома. Сам я не собирался навещать квартиру часто. Я оставил поручение в сберкассе, чтобы с моей сберкнижки каждый месяц списывали все платежи, цветов у меня в доме не было, кроме двух кактусов, а их и раз в месяц поливать можно… Я решил, что чем меньше буду появляться по месту жительства, которое через горсправку запросто можно найти, тем лучше. Принял я такое решение на всякий случай, из осторожности, но после появления Дегтярева это решение начинало казаться все более правильным.