Антонелла вернулась в гостиную. Она была завернута в салатовое полотенце, а в руках держала пластиковую бутылку и прозрачную перчатку.
– Да, вот так вот всё быстро получается. Завербуйся в армию, посмотри на новые, экзотиче ские миры… и отправься на них в землю – кормить новых, экзотических червей, – она помаха ла бутылкой. – Ты не мог бы мне намазать спинку, папочка?
Он встал с дивана и направился к ней.
– Конечно. В конце концов, я же хочу, чтоб моя дочурка хорошо выглядела.
Она бросила на Гарри косой взгляд и протянула ему перчатку.
Не хотелось бы возражать против того, что мы летим в качестве отца и дочери, хотя, при знаться, на моего папашу ты не похож ни капельки.
Ну, спасибо, – ответил Гарри и выдавил немного автозагара на ладонь. Ореховый аромат лосьона защекотал его ноздри – запах ему понравился.
Пожалуйста. Но это типично – ты отделался сединой и усами, а мне приходится третий день подряд втирать в кожу эту дрянь. Если я узнаю, кто до этого додумался…
Не расстраивайся, Джой, деточка. Радуйся. – он отставил бутылку в сторону и поднял ей левой рукой волосы на затылке, чтобы втереть немного крема под корни. – Я не виноват, что легче сделать светлую кожу темной, чем наоборот. Все-таки, несмотря на нашу трагическую гибель, было бы слишком рискованно пытаться улететь отсюда без прикрытия.
С тихим рычанием Антонелла развязала полотенце и спустила его на спине до талии.
И поэтому я должна радоваться? Мне моя кожа нравится такой, какая она есть.
Гарри на секунду задумался, после чего поцеловал ее между лопаток. Она дернулась.
Мне тоже, дорогуша, но чему быть – того не миновать, – он погладил ее по спине.
– Папа! – заявила Антонелла обвиняющим тоном и погрозила ему пальцем. – Впрочем, ко нечно же, ты прав. После того, как агент Нойманн столько провозился с нашей смертью, нам не стоит доставлять ему неприятности, – она взглянула на головид, – Машиной, скорее всего, управляли на расстоянии, как ты думаешь?
Гарри полностью был поглощен нанесением ей на спину крема, чтобы добиться равномерного загара.
Уверен в этом. Предполагаю, с вертолёта. Тонированные стекла и, прежде всего, заварен ные двери – лучшее доказательство. Даже, когда машина уже лежала внизу, на камнях, и горела – двери остались закрытыми. На самом деле – просчет.
Ну, в конце концов, нужно было обмануть всего лишь ВР Делкорда, не «Мецуке» или «САФЕ». У Нойманна не было времени подготовиться получше. Полагаю, в ту пропасть не так уж часто сваливаются машины с сидящими в них парочками, чтобы нас с кем-нибудь спутали.
Это была принятая в ЛРК практика: при возможности так подчистить сведения о настоящей катастрофе, чтобы они соответствовали требованиям, а не фальсифицировать их полностью. Подобный способ был более естественным и его сложнее было раскрыть.
– Нну… – пробормотал Гарри, – сильно похожими они и не должны были быть. Мужчина и женщина, примерно нашего телосложения. После пожара всё равно невозможно было никого опознать. Но наши солдатские медальоны, без сомнения, оказались вполне читабельны, – он приближался уже к кромке полотенца. – Ещё ниже?
Антонелла покачала головой.
– Нет, спасибо. Дальше я уж как-нибудь сама. Кроме того, я не собираюсь отправляться в этой маскировке в сауну и париться голой. А мой строгий папочка, скорее всего, будет очень внимательно следить за тем, чтобы я не прыгнула с кем-нибудь из пассажиров в койку.
Когда он сообщил ей лёгким шлепком, что дело сделано, Антонелла повернулась и стала разглядывать результаты его работы в зеркале, висящем в ванной комнате. Лосьон был весьма равномерно распределен по коже. Она заметила его взгляд.
Ну? Похожа я на твою дочку?
Это которая еще не родилась? Трудно сказать, – ответил он. – Но я предполагаю, что если у меня когда-нибудь появится дочь – она будет несколько темнее тебя, – она показала ему язык.
– Кроме того, я бы не стал жаловаться, если бы она была похожа на тебя.
Антонелла сделала ироничный книксен.
– Весьма рекомендую, – она вытащила из ванной комнаты табуретку и уселась около дивана. – С но гами и бедрами я подожду, пока остальное не впитается. Давай-ка ещё разок посмотрим документы.
Гарри кивнул и взял со столика конверт с их документами и билетами, также прибывшими с почтовым пакетом. Он уселся на диван и разложил бумаги между собой и Антонеллой.
Так, что у нас тут? Два билета туристического класса на Мэгон, выписаны на Хэнка Кей на, дипломированного экономиста, и его дочь Джой, журналистку. Объявление о вакансии в финансовом управлении архонета на Мэгоне и высланное Хэнком неделю назад заявление о приеме. Запрос Джой о возможности получить работу в «Уорлд Линк Ньюс» на Мэгоне, с при ложенной биографией. И, конечно, наши паспорта, – он рассортировал все в две стопки, одну из которых пододвинул Антонелле.Интересно, а куда завербовались Аким и Масако? – заметила она, внимательно прогляды вая биографию своего нового «я».
Этого мы, скорее всего, никогда не узнаем, – пожал плечами Гарри и выпрямился. – Их работодатели, полагаю, получат сообщение, что в связи с изменившимися обстоятельствами они, к сожалению, не смогут принять предложение.
Так точно, – улыбнулась Антонелла, – они теперь герои сопротивления гнету Штайнеров.
– О чем вы вообще думали? Если, конечно, думали! Я, кажется, ясно выразилась, что желаю получить Краузе и Зонненшайн на допрос целыми и невредимыми! Теперь, из-за вашей идиот ской пальбы, я могу допрашивать две кучки пепла!
Масако пригнулась под громкими ругательствами офицера ВР. Гауптману Десото подобные взрывы, похоже, были не внове. К такому заключению Шлютер пришла, наблюдая выражение покорности судьбе, с которым он откинулся на спинку стула, дожидаясь, когда его коллега успокоится. В то время, как он сам сопроводил безвременную кончину сбежавших мехпилотов лаконичным комментарием: «Бывает», Мигоян, похоже, восприняла упущенную возможность допроса, как личное оскорбление. При этом для Масако оставалось загадкой, что вообще полезного для архонета Делкорда можно было выбить из двух мехвоинов семнадцатой Лиранс-кой гвардии, только что вернувшихся с лигистского фронта. По крайней мере, ей или Акиму никто дальнейших вопросов не задавал. Может быть, Мигоян просто не умела проигрывать? Тогда ей нечего делать в военной разведке, – подумала она и невольно улыбнулась.
Что это вас так рассмешило, Шлютер? Хотите посмеяться надо мной? Вы, похоже, совер шенно не представляете себе, что…
Пожалуйста, госпожа офицер, – прервал Нойманн Мигоян, чей голос становился все гром че. – Она же ненамеренно. Уж это из показаний лейтенанта Шлютер так же ясно, как и из по казаний троих остальных членов экипажа. И видеозапись, сделанная новостным вертолётом, подтвердила, что это крушение – следствие цепи несчастных случаев. Было бы несправедливо всё сваливать на неё.
Десото склонился вперед.
– И уж тем более, после того, как мы сообщили СМИ, что речь идет об опасных террористах.
Я не удивлюсь, если кому-нибудь придет в голову этот экипаж наградить. Было бы странно, если бы мы при этом наказали стрелка за её героизм, – его голова повернулась и он уставился на Масако, – Что, кстати, вовсе не означает, что это дело останется без последствий. Мы здесь находимся в качестве миротворцев, а не завоевателей. Мне не нужны в моих танках помешан ные на стрельбе маньяки.
Масако расплакалась. Жалкая и съеженная, она дергалась на своем стуле и рыдала. Предупрежденная агентом Нойманном, девушка два часа готовилась к этой беседе, старательно вспоминая самые страшные и трагические страницы своего прошлого, чтобы накопить достаточно эмоций для убедительного нервного срыва – и теперь, когда она высвободила эти чувства, они вырвались из неё наружу со впечатляющей мощью. Хотя она не могла видеть реакцию за письменным столом, потому что свернулась чуть ли не в клубок и глаза ее застилали слёзы, но слышала, как её растерянными голосами пытались успокоить – значит, спектакль удался. Через пару минут она с трудом остановила поток слез и опасливо подняла втянутую в плечи голову.