— Какую? Ту, что была у Брогана?
— Нет. Какой вы непонятливый, мистер Мейсон. Ту, о которой вы рассказали отцу — склеенный из разных кусков оригинал.
— Продолжайте.
— Они с Фричем поспорили. Видимо, отец вспылил. Теперь уже никто не узнает, что там произошло, но мне точно известно, что отец был там. Он вернулся в половине второго или в два, поставил машину и лег спать. Видимо, нагрузка на сердце оказалась слишком сильной. Он переволновался и… удивительно, что отец не умер по дороге, но как-то добрался домой.
— Дальше, — сказал Мейсон, не пытаясь скрыть своего скептицизма.
— Вот так все и было. Отец убил Фрича. Я не могу сама известить об этом власти, об этом должны позаботиться вы.
— Я?
— Да. Ведь кто-то должен сделать это.
— Почему бы не позволить полиции самой выяснить это?
— Они могут не докопаться и могут… ну, они могут обвинить кого-нибудь другого.
— Вас, к примеру?
— Возможно.
— Ваш отец мертв. Он не может защитить себя, не может ничего возразить. Откуда вы знаете, что вчера между полуночью и тремя часами ночи он выходил из дому?
— Знаю, потому что следовала за ним.
— Куда?
— В тот многоквартирный дом.
— Почему вы его не остановили?
— Я… сначала я хотела остановить его, но потом решила, что будет лучше, если отец отведет душу и сделает то, что считает нужным. По правде сказать, мистер Мейсон, я не была уверена, я не могла быть уверена, что… что между отцом и Фричем не было никаких связей. Даже если вы правы в отношении этой магнитофонной записи и Фрич действительно ее подделал, все равно должно было существовать что-то, что связывало их. О, я долго думала, прежде чем пришла к решению не препятствовать отцу в его действиях.
— Кто-нибудь, кроме вас, видел, что ваш отец выходил из дому?
Она покачала головой.
— Кому-нибудь, кроме вас, известно, что он уезжал?
Сильвия опять покачала головой.
— Боюсь, — холодно сказал Мейсон, — что понадобится еще какое-то существенное доказательство, которое…
Сильвия приблизилась к нему.
— Мистер Мейсон, у меня есть такое доказательство.
— Скажите какое.
— За несколько минут до прихода доктора Флэшера я зашла к отцу, чтобы попрощаться с ним. Я хотела поправить подушку под его головой и подсунула туда руку. Под подушкой я нашла одну вещь.
— Какую?
— Катушку с магнитофонной пленкой.
— Это правда? — воскликнул Мейсон.
— Конечно да. Это был оригинал, записанный Фричем. Как вы и предполагали, пленка склеена в местах соединения кусков. Отец сумел отыскать ее, привез с собой и положил под подушку.
— Что вы с ней сделали?
— Я спрятала ее в надежном месте… в единственном месте, где какое-то время ее не смогут обнаружить. Я хочу передать ее вам, и вы решите, что с ней делать.
Пожалуйста, мистер Мейсон, поймите меня правильно. Отца уже нет в живых. Мне неизвестно, убил ли он Фрича при самозащите, но то, что убил он, — бесспорно. Отцу уже не грозит наказание. И мы обязательно должны дать властям повод для расследования в отношении отца. Я не хочу сама давать им этот повод, но, если возникнет необходимость, мне придется рассказать им.
— Значит, у вас есть эта пленка. Что еще есть у вас?
— Разве этого недостаточно?
— У вас есть что-нибудь еще? Я хочу знать все.
— У меня есть… у меня есть пешня для колки льда.
— Где вы ее взяли?
— Сегодня утром, когда тело вывалилось из буфета прямо к моим ногам… Это было ужасно! Отвратительно!
— Не волнуйтесь. Оставьте эту роль на будущее. Где была пешня?
— В теле Фрича.
— В какой его части?
— В груди.
— Что вы с ней сделали?
— Вытащила и положила в сумочку.
— Зачем вы это сделали?
— Это была пешня — из нашего дома.
— Почему вы так думаете?
— Я узнала ее. Наша пешня особенная. Нам ее подарил Эдисон Дойл. Это большие пешни с металлическим ободком вокруг верхнего конца, так что их можно использовать в качестве молотка для размельчения льда.