— Бойся! — успел проорать я, после чего полетел следом.
К счастью, при ударе ящик разлетелся вдребезги, поэтому мое тело хотя бы упало на относительно ровную поверхность. Более того, самое значительное повреждение причинило мне не столкновение, а меткость моего коллеги Алихана, который метнул в меня из пращи небольшой, но очень твердый камень.
— Ты! Ты! Ты! — несколько раз попытался я начать фразу, в которой удалось бы соединить все, что я сейчас думал о маленьком узбеке. Но для продолжения мне определенно не хватало дыхания.
— Тихо, — прошипела появившаяся ниоткуда Василиса. — Али целился в зайца.
— Я что, на него похож?
— Нет! Ты его придавил. Теперь аккуратно и медленно поворачивайся на бок, а мы схватим селезня.
Предложение Василисы мне не понравилось. Особенно настораживало то, что рядом с арбалетом наизготовку стоял Дмитрий. По сравнению с его стрелой синяк от булыжника Хана казался не такой большой неприятностью.
— Ну! Поворачивайся! — поторопила Василиса.
— Только не в меня! — успел крикнуть я и откатился в сторону.
Дальнейшие события отпечатались в моей памяти в виде ярких и весьма характерных звуков. Сперва под дубом раздались судорожные хлопки птичьих крыльев, которые сменило отчаянное кряканье, завершилось все сухим хрустом сломанной птичьей шеи.
«Ну вот! А еще называют себя защитниками животных!» — подумал я. Однако, встав на ноги и повернувшись, не обнаружил ни тушки невинно убиенного селезня, ни раздавленного зайца. Только недоумевающая Василиса, хлопая глазами, стояла под дубом и выглядела как пятилетняя девочка, которая развернула красивый фантик, но обнаружила, что внутри нет никакой, даже самой маленькой конфетки.
— Иван! Его тут не было. Не было, — раз за разом повторяла она.
— Это следовало предположить, — ответил Дурак, разглядывая обломки сундука. — Яйцо со смертью изъяли до нас! Неспроста Кощей решился на нас напасть, а потом так спокойно вел себя на допросе. Теперь с ним придется повозиться.
Надо отдать Василисе должное, ей удалось довольно быстро взять себя в руки.
— Домой! — скомандовала она и бодро зашагала из леса. Счастливчик и узбек, как охотничьи собаки за хозяином, поспешили следом. Рядом со мной остался только заботливый Иван.
— Идти сможешь? — спросил он.
— Вроде смогу, — вздохнул я, хотя внутри все болело так, будто Костя Цзю восемь часов подряд использовал мою тушку вместо боксерской груши, после чего уступил ее сразу двум братьям Кличко.
— Это хорошо! — улыбнулся Иван. — Доберемся до дома, попросишь Серого показать тебе куллер. Синий кран — живая вода. Красный — мертвая.
— Спасибо! — поблагодарил я и, пользуясь случаем, поинтересовался: — А что, мы только хороших зверей защищаем?
— В каком смысле? — вмиг сделался серьезным Иван.
— В том, что за белку вы горой, а зайца с селезнем на куски.
— Молодец, что спросил. Если будешь носить такие вещи в себе, можешь перестать понимать, что делаешь.
Мне хотелось ответить Ивану, что я уже несколько часов совершенно не понимаю, что делаю, но я сдержался. Все-таки получить ответ на вопрос оказалось важнее.
— Этот заяц и этот селезень не были настоящими живыми существами. Так — мороки. Видишь, от них даже трупов не осталось.
— Вижу!
— То-то же. Ладно, догоняй. — Иван зашагал вперед, но вдруг остановился. — Ах, да. И это… Кольцо поверни! А то у тебя за той сосной вместо одной три тропы появятся.